я на то, что Беркович был убежден в том, что именно Бен-Ациль застрелил в конце недели Игаля Рисмана, владельца трех массажных кабинетов в районе старой автобусной станции в Тель-Авиве.
О том, что Бен-Ациль и Рисман находились, как говорится, в контрах, знали в полиции все. Знали, что Бен-Ациль занимался «женским извозом» – привозил в Израиль нанятых по контрактам девушек из Украины, а здесь сдавал их внаем в массажные кабинеты, имея немалые комиссионные. Из-за комиссионных Бен-Ациль и спорил с Рисманом, не раз угрожая его убить. Однажды они подрались и в ход пошли ножи, но никто в результате не был ранен, так что все это, как говорится, «халоймес».
Труп Рисмана, пробитый двумя пулями – стреляли в грудь и голову – был найден на исходе субботы в переулке неподалеку от массажного кабинета «Приют». Это был один из объектов Рисмана, и по свидетельству охраны, хозяин покинул помещение в восемь с четвертью, сказав, что должен поговорить с одним типом и что вернется через несколько минут. Рисман не вернулся. Полчаса спустя он был найден мертвым.
Никто не слышал выстрелов – или слышал, но не хотел связываться. Никто не знал, с кем Рисман собирался беседовать – или знал, но не хотел сообщать полиции. Оружия на месте преступления не нашли. В ту же ночь Бен-Ациля арестовали – инспектор Беркович добился этой превентивной меры, поскольку опасался бегства подозреваемого. Он понимал, что рискует, – если выяснится, что Бен-Ациль не причастен к убийству, Берковича ждали неприятности.
– Послушайте, инспектор, – сказал Бен-Ациль на первом же допросе, – не понимаю, чего вы от меня хотите. Ну, спорили мы с Игалем, даже подрались как-то – и что? Со своей тещей я дерусь каждую неделю, так если она завтра отдаст концы, я буду в этом виноват? Из-за вас я теряю деньги. Сообщить мне вам нечего. Об этом деле говорите с моим адвокатом, а не со мной.
И с той минуты Бен-Ациль соглашался разговаривать с Берковичем только о погоде, новой интифаде, политике, а также о женщинах и спорте. Тем для разговоров, в общем, хватало, и Беркович не отказывался от возможности услышать мнение Бен-Ациля по любой проблеме. Инспектор задавал наводящие вопросы, пытался перевести беседу в интересовавшее его русло, надеясь, что, утомленный долгими разговорами, Бен-Ациль проговорится – были такие случаи в истории криминалистики.
Сегодня им предстояло беседовать в последний раз – если, конечно, не будет наконец обнаружена решающая улика, на что Беркович, к своему большому сожалению, почти уже не рассчитывал. В тюрьму инспектор приехал на полчаса позже, чем предполагал – пришлось постоять в пробке, – и допрос начал, еще не остыв после пререканий с неистовыми израильскими водителями, да и бессонная ночь сказывалась.
– Смотрите, Бен-Ациль, – сказал Беркович с раздражением, которого не смог скрыть, – алиби у вас все равно нет, так что подозрение с вас не будет снято еще долгое время.
– Ах, – вздохнул торговец живым товаром, – давайте лучше поговорим о футболе. Вы не слышали, как сыграли «Маккаби» с «Апоэлем»?
– Нет, – буркнул Беркович. – Футболом я, к сожалению, не интересуюсь. Впрочем, завтра вы сами сможете удовлетворить свое любопытство.
– Да! – воскликнул Бен-Ациль. – Я считаю часы до встречи с судьей! Все-таки есть в Израиле справедливость!
– Вы в этом сомневались? – удивился Беркович. – Я не припомню случая, чтобы невиновный был осужден.
– А я помню, – заявил Бен-Ациль, – да и вы знаете, просто забыли. Дело об убийстве араба. Семнадцать лет назад. Тогда пятерых ребят осудили, и они провели в тюрьмах, кажется, две трети срока. А недавно выяснилось, что они были ни при чем – просто следователь имел против них зуб. Я рад, что вы, инспектор, не из таких следователей.
– Ах, оставьте, – сказал Беркович, расслабившись. – Какой зуб? Ваши украинские связи вне моей компетенции, я занимаюсь убийством. Точнее – занимался… Я другого не понимаю. Мы столько говорили о спорте, а если поглядеть на вас, можно подумать, что вы спорт ненавидите…
– Вы имеете в виду мой живот? – усмехнулся Бен-Ациль. – У меня терпения не хватает… Месяц бегаю или на тренажере… А потом бросаю.
– Даже в юности спортом не занимались?
– Почему же? В юности я много чем занимался.
– Футбол?
– Нет, тут вы попали пальцем в небо. Бег на сто метров. Спринт. Удивляетесь? Я был легким, как тростинка, это потом нажил живот и грыжу. В армии даже чемпионом по бегу стал как-то раз. Правда, не на соревнованиях, какие соревнования в боевых частях?
– Вы служили в боевых частях? – удивился Беркович. Он, конечно, знал это, изучив подробную биографию Бен-Ациля с момента его поступления в школу. За торговлю легкими наркотиками тот еще до армии привлекался к суду, но дело ограничилось штрафом. А в армии Бен-Ациль попал в десант, потому что действительно был ловок, прекрасно бегал и, как ни странно, бесстрашен.
– Я
