на руки подавальщицы.
Та повернулась и тихо покатилась за дверь, но промахнулась и ударилась в стену, так как Иван накинул на нее сверху и свой тулуп, закрыв объективы.
– Валенки, валенки у печки снимите! – закричала Марья Моревна. – Воды по всему дому наносите!
– А мы твою трубку нашли, – сказала Василиса, подсаживаясь к старичку Прохору.
– Где? – спросил Прохор.
– Да у сеновала, почти у порога. Я дымок приметил, – ответил Иван. – Смотри, и сейчас еще теплится.
– Тс-с, – прошипел Прохор, прикладывая палец к губам и косясь на Марью Моревну.
– Понял, – заговорщицки подмигнул Иван, наклонился к уху Прохора и прошептал:
– А то, неровен час, запалили бы сено.
– Что-то вы припозднились. Весело на горке-то? – спросила Марья Моревна.
– Да уж как весело, все там! Гуляют! – ответила Василиса.
– Только вот мы петуха нашего не слышали, не простыл бы. Морозец крепкий, – сказал Иван.
– Морозу как не быть. Зима! – произнес Батя и пододвинул пустую чашку ближе к самовару.
Марья Моревна тут же захлопотала вокруг него, налила чай, пододвинула блюдо с пряниками.
Дверь снова распахнулась и вошел Джон. Он огляделся по сторонам, и спросил:
– Не опоздал? А то я все жду, жду, когда петух ваш к ужину прокричит, а он молчит и молчит. Не простыл бы. Пришлось на свои смотреть.
Он посмотрел на запястье, на котором сиял золотом браслет новомодного хронометра.
– Чудная машинка, тикает, – сказал старичок Прохор, прислушиваясь. – Прямо как сверчок.
– Всю премию ухлопал, из самой столицы заказал, – начал рассказывать Джон. – А все равно петушок привычнее. И душевнее как-то.
– Я тоже не слышала, – забеспокоилась Марья Моревна. – Вань, сходи на двор, проверь петуха.
Иван ловко вскочил в пританцовывающие у печки валенки и исчез за дверью.
Джон подошел к старичку Прохору и сел возле него.
– Я заметил, ты на сеновал с трубкой ходил. Не опасаешься? От искры, говорят, пламя возгорается.
– Я же говорила – рядом с сеном не курить! – воскликнула Марья Моревна. – Спалишь сено, чем кормить скотину будем?
– Тс-с, – запоздало прошипел старичок Прохор, еще ниже опуская плечи.
– Да ладно, ничего ведь не случилось, – сказал Джон.
А Василиса его поддержала:
– Прохор внимательно курит. И он больше не будет.
Потом хлопнула в ладоши:
– А скоро ужинать будем? Проголодалась на горке.
– А что это вы все на сеновал зачастили? – Марья Моревна подозрительно посмотрела на Василису, потом перевела взгляд на Джона. – Подозрительно это!
В горницу вернулся Иван, держа за лапы петуха. Петух безжизненно висел в его руках, болтая головой с красным гребнем и желтым раскрытым клювом.
– Замерз, бедолага, – сказал Иван, садясь на лавку. –
