в виде языковых барьеров. И потому я, как автор, могу предположить, что император, прежде, чем отправиться в столь дальнее путешествие, уже заранее позаботился об устранении этого препятствия в своём окружении. Поэтому и наш послушник мог спокойно общаться со встретившим его мудрецом на своём родном языке.
Собственно, особой охоты для общения у нашего молодого послушника и не было. Его задачей было приобрести в селении немного еды, а ум занимала молитва, которая помогала устранить путавшиеся в голове мысли. Так и шёл он по дороге, погрузившись в безмолвное молитвенное созерцание.
И вот встречает его императорский мудрец, которому всё любопытно. Да и перед великим императором хочется выслужиться, хоть как-то блеснув своей надменно-величественной учёностью.
Поздоровались они, поприветствовали друг друга, как полагается в подобных случаях. Монах-то наш был скромен и не болтлив. А мудрец – весь в хозяина. Одно показушное бахвальство!
И завели тогда они разговор прямо на том месте, где пересеклись пути встречных маршрутов. Первым беседу и начал мудрец, решивший, к тому же, немножко посмеяться над молодым монашествующим путником.
– Скажи, мил человек, это правда, что ваши монахи гордятся тупым безмыслием? Ведь каждый из наших мудрецов знает, что разум, если его не использовать, покидает голову вместе с волосами. А ты, я вижу, уже острижен, не дожидаясь, пока волосы выпадут сами!
– Достопочтенный мудрец, – ответил наш путник, – ты гордишься своим умом, а того не знаешь, что для Бога мозги и тысячи мудрецов, что жидкая кашица в твоём котелке! А если я своё сердце смогу раскрыть для Бога, то оно обретёт разум тысячи и одного мудреца. Так вот, я ещё только учусь монашеской жизни и не смею себе забивать голову великой мудростью, достойной вашего императора.
– Как же ты, юноша, впустишь туда столь много мудрости, не унимался мудрец, если сам, наверное, не прочёл ни одной мудрой книги? Ведь, я слышал, что вы, монахи, не интересуетесь даже трудами наших великих философов.
– Согласен, – ответил молодой монах, что человеческая мудрость полезна для тех, кто стремится получше устроить своё местечко под солнцем. Но мы, монахи, не ищем славы людской и не любим блистать начитанностью о человеческом опыте. Есть у нас книга, именуемая Библией. Если читать её сердцем, то даже разум она сделает сердечным, а сердце обретёт мудрость разума. А когда я читаю молитву, то вместе с божественной благодатью и плоть моя обретает силу духа. Но вот только, если Дух Господа моего найдёт, что и сердце свободно от нечистых мыслей, то Он Сам даст мне разума, о котором только и мечтают ваши мудрецы.
Оторопел восточный мудрец от таких слов и даже лишился дара речи. Нечего было ему сказать в ответ на такую глубину мыслей совсем уж юного монаха. На том и раскланялись встречные путники. Долго ещё размышлял мудрец над словами русского юноши. Если даже в начале пути они питаются мудростью Бога, то какой же тогда палатой ума обладает такой монах, который достиг высот просветления
