заводила только накануне отъездов, чтобы не проспать самолёт. Ветер сводил с ума. Джанет узнавала осень по голосу: навязчивое шуршание, бесконечное «ш-ш-ш-ш-ш» за окнами. Шелудивая осень, всё время чешется и невозможно усидеть на месте. Небесным дворником безжалостно вычищает двор её памяти, выметая хлам родной оседлости и срывая покровы времени, накипевшие за лето.
Лето было русскоязычным: Москва, Санкт-Петербург, Минск, Рига… А зимой легче прожить и прокормиться на средиземноморье, чем в космическом олимпийском Сочи или нищем и алчущем денег Крыму.
«Очутиться бы сейчас вдвоём в Венеции и ловить отражения света в воде каналов или на дне твоих тёмных глаз… Интересно, а где собираешься провести зиму ты: Тель-Авив, Стамбул, Марокко, Тайланд, Гоа? Пришли хотя бы открытку».
Ей представилось, как в прошлом веке путешественники внимательно разглядывают «вертушки» с разноцветными картонками, выбирают одну или несколько, а потом подписывают адресатам, сидя в уютном кафе на краю мира и глядя на дождь из окна. Открытки, хранящие тепло руки.
Джанет получала mms-ки с картинками без подписи или сообщения в мессенджер со смайликами. Перелётные птицы изобрели язык нового поколения задолго до повальной моды на Twitter. Ни один из её друзей, знакомых или любовников не владел родным языком, да и никаким вообще: писали с ошибками и сокращениями русским на латинице, разбавляя фразу сразу всеми известными словами из языков стран, где побывали когда-то: английский, немецкий, французский, испанский…, в живой речи дополняя эмоциональными жестами, в электронных сообщениях – смайликами всех пород и мастей. Чтобы нестись по жизни без оглядки, этого вполне хватало, а нырять на глубину мыслей и чувств никто не решался – к чему застревать в памяти, если прошлого не существует? Время – вода, и мы снуём по зеркальной его поверхности, как водомерки, – неуловимо и бестолково.
Ответственные работяги сновали под землёй. Платформы поездов забиты до отказа, в переходах между станциями метро – пробки из человеческих тел. Наверное, красные отрезки на картах колец московских дорог и подземных линий совпадают. Сентябрь – час пик осени. Везде десять баллов. И лучше толкаться в метро, потому что на такси успеть в аэропорт безнадёжно.
На платформе кто-то сзади хрипло дышал почти в ухо, кто-то рядом медленно оседал на пол, сползая спиной по колонне. Джанет не рискнула встать на краю. С тяжёлым рюкзаком за плечами в толчее не удержать равновесие. Меньше всего сейчас ей хотелось упасть под колёса поезда.
Вспомнилось, как в Токио пассажиров в вагоны заталкивали чуть ли не пинками под зад. Поезда стоят у платформы несколько секунд, а двери не резиновые. Есть там специальная должность в метро: утрамбовывать вагоны, чтобы все успевали по утрам на работу.
«Зачем тебе жизнь, на которую нужно зарабатывать? Имей доступ к источнику со всем необходимым», – писали на птичьем языке. Да, только потом этот «источник» начнёт диктовать, что делать, куда идти, с кем спать и как жить. Лучше уж самой. Впрочем, некоторые птицы
