себя в зеркале. Если и викинг, то вырождающийся. Цыплёнок, если быть честной. Мини-юбки противопоказаны, только джинсы клёш. Монгольские скулы, явно не северные. Оттенок волос называют русым, я называю мышиным. Белая тонкая кожа, капилляры близко – краснею по поводу и без, пудры на маскировку тонну извела! А глаза – да, того самого цвета нашего моря-озера – синь серебра. Считается вторым по величине на европейском континенте. Но хочется быть первой и единственной. Хочется быть Геро… Может, и волосы выкрасить в синий цвет?
– Ужин готов! – позвала мама с кухни.
– Я не буду! – прокричала в ответ в открытую дверь.
И снова уставилась в зеркало. Но теперь мы там отражались вдвоём. У мамы тоже дар телепортироваться по дому. Скрестила руки на груди, пристально разглядывая меня.
– Никаких диет, некуда мне худеть, – успокоила её.
– Тогда пошли есть.
– Сегодня лягу спать без ужина. Бабушка рассказывала, на голодный желудок цыгане снятся.
– Он не один, а со всем табором придёт! – рассмеялась мама.
Догадалась.
– Больше не поеду на Зареку, – пообещала ей.
– Езди куда хочешь, но будь осторожна.
Инге бы так не ответили. Всё-таки повезло мне с родителями. Сидели у неё однажды дома, пили чай на кухне, смеялись. А потом пришла её мама… Инга вскочила со стула так, словно мы курили траву. Помню, отчитывала Ингу в коридоре, не понижая голоса, чтобы и я услышала: «Не приводи в дом барабашек! Крест в ухе, немыслимо! Сама скатишься!». А моя мама взвесила на ладони алюминиевый крест и рассудила, что такой лёгкий ухо мне не оттянет, и разрешила носить. А Инге ничего не позволят, дышать не дают спокойно, за каждую тройку ругают. Марат её несвободой воспользуется, возьмёт «на слабо». Мне уже впаривал: рок – музыка твоих предков, «ты так несовременна рядом со мной», рейв слушай, винил носи… А я смотрю на афиши и не понимаю, что такого сделали все эти диджеи: чужую музыку перекроили?
Марат сообщил: убитый возле Универа бизнесмен – хозяин бывшего ресторана на Озёрном проспекте, который теперь Питер переоборудовал под новый ночной клуб, «Неосад» называется, моднее не будет в городе. Забрали помещение, не заплатив и трети, когда потребовал своё – пристрелили. Для столиц наш городок – чухонское окно в Европу, и на пересечении дорог сильных мира сего войны не прекращаются. Городок замер, ждёт: кто победит, кому жопу лизать и бабло отстёгивать. Тихий северный край. Надо бы Ингу предупредить насчёт Марата. По уши в криминале, готовит себе светлое будущее после школы. Повторяет за старшим братом: «Конец века – разграбление империи, великий беспредел. В обнулившемся мире будут новые законы, а пока будущее не предопределено, надо успеть набить карманы».
– Как же вы мне надоели оба, созерцатели застеколья! – вклинилась мама в мои размышления.
– Застеколья?
– Один в монитор компьютера смотрит, другая – в зеркало! А ужин стынет!
Да, быть дочерью учёного – привилегия. У нас даже видеомагнитофона,
