И какой безнадежно смелый идиот посмел тревожить мой покой? – раздалось в телефоне.
– Приезжай, – ответил Иван предательски дрогнувшим голосом. – Нужен. Очень.
– Что стряслось?
– Маша рожает. Мне нужно быть там.
– А сам?
– Сам не доеду.
– Понял, брат. Дай десять минут.
И снова гудки… Иван раздраженно бросил трубку на аппарат, быстро оделся и вышел в духоту июльской ночи.
Меньше чем через пять минут в спящий двор ворвался рев мотоциклетного мотора.
Иван выбросил едва прикуренную сигарету и сел на пассажирское место, молча хлопнув водителя по плечу. Мотоцикл сорвался с места и помчал своих седоков к единственной в небольшом провинциальном городке больнице.
Пустынная ночью дорога позволила водителю пустить под колеса сплошную линию разметки, избегая многочисленных выбоин давно не знавшей ремонта центральной улицы, и дорога до родильного отделения заняла не более пяти минут. Зато встречный ветер охладил разгоряченную мыслями голову и позволил Ивану взглянуть на грядущие изменения более спокойно.
Он станет отцом. Он этого ждал. Очень ждал. И столь же сильно боялся. Боялся тех изменений, которые неизбежно произойдут в его жизни.
Теперь он уже не сможет так просто уехать на слет или зависнуть со Стелсом в гараже, потягивая пиво и рассуждая о смысле бытия молекул моторного масла…
После свадьбы это уже было непросто, потому что была Маша. И Маша очень за него боялась. Не запрещала, но также не спала ночами, пока он с друзьями наматывал бесконечные километры, испытывая свои мотоциклы на прочность…
Мотоцикл остановился у приемного отделения, и Иван бегом ворвался в открытую по случаю теплой ночи дверь.
– У Симоновой кто? – спросил он у дремлющей за столиком старушки-санитарки.
Старушка уставилась на него непонимающим взглядом, явно не зная, что ответить. Иван кинулся к вышедшей в этот момент из коридора медсестре.
– У Симоновой кто?
– Еще рожает. Ждите в приемном, молодой человек. В отделение вам нельзя.
Иван развернулся и побрел к выходу. На улице молча курил у мотоцикла друг. Увидев Ивана, он подошел к крыльцу и коротко спросил:
– Как?
–Еще рожает.
– Будем ждать, – лаконично заключил друг. – И не трясись ты так. Смотреть на тебя жалко.
– Да пошел ты, Стелс, – огрызнулся Иван. – На тебя посмотрю, когда твоя жена рожать будет.
– Моя кто? – удивился Стелс. – И вообще, если жёны приводят к таким нервотрепкам, никогда не женюсь.
–Тогда я сам тебя женю. Из чувства мести.
– Там лавка в кустах есть, пойдем, посидим. Ждать, я чувствую, долго.
– Пошли.
Иван спустился с крыльца и пошел вслед за другом.
Прошло больше двух часов молчаливого ожидания. Иван был погружен в свои мысли и только курил. А Стелс не решался нарушить размышления друга и терпеливо ждал.
И только когда первые рассветные лучи окрасили небо, на крыльце появилась та самая заспанная старушка.
– Кто про Симонову спрашивал?
– Я.
Иван подорвался и через секунду был уже возле нее.
– А вы ей кто?
– Муж. Не томи уже, мать!
– Дочка у тебя. – Старушка развернулась и зашла внутрь.
– Дочка…Дочь… – Иван рассеянно смотрел перед собой. –Дочь…Ксюшка…Ты слышишь, Стелс, – закричал Иван, не в силах сдерживать эмоций. – У меня Ксюшка родилась, скотина ты лохматая. Ксюшка….
I
Маленькая кухня с плотно закрытой дверью, окутанная клубами табачного дыма, как пуховым одеялом, ярко контрастировала своей тишиной с остальной квартирой. Там, за плотно закрытой дверью, раздавался смех, слышались разговоры, и громко играл магнитофон, из которого популярная певица сообщала миру о своей несчастной любви под жизнерадостную танцевальную музыку.
А в тишине кухни двое мужчин пили пиво. Двое очень похожих друг на друга мужчин.
– Как же мы до этого докатились, Ванька?
– А что тебе не нравится?
– Инвестиционные портфели мне не нравятся… Биржевые тренды…
– И это мне говорит директор регионального представительства одного из крупнейших холдингов страны. Стелс, очнись.
