неясным ни Денису, ни самому Антону. «Она твоя семья?» – спросил Олег через динамик компьютера, обращаясь к Антону, растерявшемуся от такого внезапного вопроса. Ему с самого детства внушали, что семья, это очень важно, а значит, вопрос был важным, и положительный ответ мог помочь разрешить проблему: «Да!», и тогда Олег сказал «Семья – это очень важно. Если ты готов пойти на все, чтобы ее спасти, так и быть, я помогу тебе в этом». А что Антону оставалось ответить? Конечно, он согласился. Сашу поместили в ЦИНК, а сам Антон, потом, стал участником подпольных боев без правил, обеспечивая Олегу заработок на тотализаторе и получая за это гонорары.
Плохо разве?
Нет.
Принцесса была спасена, дракон побежден, и жизнь, более-менее, устроилась. Можно было, конечно, просто жить и не париться, но Антон все никак не мог забыть про это, ведь засевшее внутри жгучее желание отомстить с легкостью убеждало его идти у себя на поводу. С этими мыслями Антон минут пять шагал до самого спортзала, сунув руки в карманы, и вид выломанной вместе с рамой железной двери, над которой была старая надпись «Спортзал «Атлет»», парализовал его. Не понял он, что должно было такое произойти, чтобы дверь вырвало с рамой, но страх за жизнь Саши надавил ему на сердце, ставшее усиленно перекачивать наполненную адреналином кровь.
Антон вбежал в помещение, увидев воцарившийся в свете мерцавших от перебоев напряжения ламп беспорядок. Спортивный инвентарь был разбросан всюду, грифы штанг переломаны, как палки, стены покрыты трещинами, осколки разбитых зеркал блестели на полу. На скамье для жима лежа, поставленной в центре просторного помещения, сидел мускулистый парень, с длинными темными волосами, на макушке приглаженными гелем назад, что придавало виду мужчины особой строгости и выдавало в нем представителя высших социальных кругов. Из одежды на нем была деловая жилетка безрукавка из дорогой ткани темного цвета, а так же черная рубашка с рукавами, закатанными по локоть. Брюки и дорогие, начищенные до блеска туфли, по роскоши и красоте ничуть не уступали остальным элементам гардероба. Глаза мужчины были черными, будто залитыми смолой, радужки желтыми, а зрачки вертикальными, как у змеи. Впрочем, даже во взгляде мужчины было что-то змеиное, но не хитрое, а хищное и до дрожи страшное, заставляющее душу уйти в пятки. Саша без сознания лежала у его ног, свернувшись в позу эмбриона, и выглядела крайне беспомощно, вынуждая сердце Антона обливаться кровью. Тут ему еще раз стало по-настоящему страшно потерять Сашу, не по геройскому признаку, как произошло в прошлый раз, а как-то иначе. В тот раз было страшно допустить гибель человека в принципе, а теперь возник страх потерять именно Сашу: ее эго, ее личность, было страшно не услышать больше ее голоса и не увидеть ясности и радости в глазах. «Неужели этот ублюдок и до нее добрался? Неужели он и ее хочет забрать?»
Казалось бы, прощать надо уметь, но это не всегда возможно, и не всегда нужно. Иногда люди совершают поступки настолько
