ласково гладило правую щёку девочки, и она лениво думала, что в той стороне восток, потому что сейчас рано, солнце только недавно взошло, а всходит оно именно на востоке, значит, левой щеке не повезло: она повёрнута на запад и останется незагоревшей и прохладной. Надо повернуться, хоть и лень шевелиться, иначе так и будешь ходить наполовину загоревшей, а это не красит.
Настя представила, как она приходит в школу, а одна щека у неё бледная, как мел, другая же смуглая до черноты, и как ребята показывают на неё пальцем, смеются и крутят пальцем у виска. А Юлька пренебрежительно морщит свой изящный носик и совсем по-взрослому фыркает и поводит плечами. У неё как-то очень ловко получалось изображать взрослых капризных дам.
Насте не захотелось вспоминать Юльку; она открыла сначала один глаз, потом другой, повернулась к солнцу левой щекой и огляделась.
Василия нигде не было видно и слышно. Настя решила ещё немного подождать. Потом ещё немного.
Время шло, а кот не появлялся. Настя забеспокоилась.
– Василий! – негромко позвала она, выравнивая затёкшую спину. – Василий! Ты где прячешься?
– Тр-р, – почти тотчас же отозвался кот откуда-то сбоку. Он неторопливо и абсолютно бесшумно подошел к хозяйке, потерся пару раз о ее ногу и снова направился куда-то.
– Э-э-э, нет! – живо вскакивая с места, сказала Настя. – Нам скоро домой. Не уходи никуда. А то ищи тебя потом.
Кот не остановился. Он снова громко произнес свое «тр-р», обернулся и посмотрел на Настю, словно приглашая ее следовать за ним. И Настя сдалась: послушно пошла за котом.
Василий подошел к старой корявой березе, росшей почти в середине следующей крошечной лесной полянки, соединённой с этой коротким коридором из раскидистых кустов, обогнул дерево и вдруг исчез!
Настя ойкнула и бросилась за ним следом. Обогнула точно так же старую берёзу, и…
Внезапно знакомая березовая роща пропала, и девочка оказалась в совершенно незнакомом месте. Там, где только что (буквально минуту назад!) был уютный, залитый солнцем симпатичный лесок, каким-то непонятным образом объявился чужой, мрачный, неприглядный лес.
Осины застыли, как каторжники, которых вели на казнь, но зачем-то остановили по дороге. Ни один листок на них не трепетал, ни один не шевелился. Насупленно молчали грабы, нахохлились ели. В сумрачном воздухе не слышно было птичьего щебета, не видно бабочек и шмелей, потому что цветов здесь не было.
Настя не успела ни испугаться, ни оглядеться, ни понять, что происходит, потому что в ту же секунду услышала над самым ухом незнакомый, немного надтреснутый, но вполне доброжелательный голос.
– Здравствуй, девочка, – вежливо произнес голос, и Настя резко обернулась на звук.
Над ней нависал призрак, худой и унылый. Нависал, не касаясь земли.
– Здравствуйте, дедушка призрак, – так же вежливо ответила Настя, глядя на него широко открытыми
