вздрогнули!
Все выпили, и «голубь мира» полетел с благой вестью в их души. Термометр дожевывал очередной кусок колбасы. Глаза его сегодня горели неестественно ярко, и казалось, что он внимательно прислушивается к разговору. У Мирона и так весь день было какое-то нехорошее предчувствие, а сейчас тревога стала нарастать еще больше.
– Пойду проверю паровой, – подумал он, но ноги его словно окаменели. – Неужели так повело? Это с двух-то стаканов?
– Колька, – сказал он, – сходи-ка проверь подпитку. Сейчас Петруха Морозов и Ванек Угрюмов мыться придут, так приоткрой так, чтоб им горячей воды на все принчиндалы хватило.
– Я это мигом! – гоготнув, ответил напарник и не совсем уверенным шагом направился в дальний угол котельной.
– Какие-какие процессы?
Мирон перевел взгляд на Кондратия – ну не нравился ему этот мужик, хоть убей! Эти серые ногти на руках, грязноватые волосы, шляпа, которую он никогда не снимал.
– Интересно, почему у него шляпа не спадает даже тогда, когда он наклоняется? И чего он так странно ерзает, когда садится? – Мирон еще внимательней посмотрел на Кондратия.
В голове вереницей крутились вопросы, но задавать их он не решался.
– Ну что, – сказал непрошенный гость, – давай говори, что спросить-то хочешь. Я же вижу, что хочешь, только стесняешься.
Мирон пытался сконцентрироваться и подобрать слова, но вдруг выпалил:
– Ты зачем здесь?
– За тобой.
– К-к-ак это за мной? – Мирон даже чуть заикнулся.
– На работу хочу нанять.
– Куда это на работу?
– Туда, – Кондратий показал себе под ноги.
Мирон хоть и подозревал что-то неладное, но не до такой же степени. По большому счету, ни в Бога ни в черта он не верил.
– Дурит Кондратий! – мелькнуло в голове. – А если нет?
Мирон был в растерянности.
Лучшая оборона – нападение, это он знал с детства. И тут ему припомнился гоголевский «Вий»:
– А как я тебя сейчас перекрещу?
– А ты попробуй, – засмеялся Кондратий.
Мирон вновь попытался приподняться из-за стола. Ноги совершенно не слушались, однако голова была достаточно ясной. С большим трудом он все же привстал и изобразил некое подобие креста:
– Сгинь, нечистая сила!
Термометр взъерошился, выгнул спину и зашипел на Мирона. Кондратий вновь засмеялся:
– Ну вот, смотри, как кота напугал. Ты что же, думаешь, что я от твоих пассажей хвост подожму и убегу? Сейчас!
Во-первых, ты, Мирон, некрещеный. Батя-то у тебя, почитай, двадцать лет профсоюзом на стекольном заводе заведовал, активистом, коммунистом был. И ведь как мать с бабкой его ни уговаривали тебя окрестить, он ни в какую – запретил под страхом
