надобностей теперь все это, я спрашиваю? Время революционных массовок прошло – нет ни того духа, ни тех ярких личностей. Жаль, скучаю я по ушедшей эпохе – под какими вдохновенными лозунгами тогда выходили на старую площадь перед правлением: смерть мировому капиталу! врагов народа к расстрелу! революция – мать наша…
К борьбе и смерти мы готовы как один.
Веди нас в бой, товарищ Чепухчин!
Да здравствует рождение нового человека! Обнажись и освободись от старорежимных предрассудков! Ух, как смело, ново! Молодая красавица Роза Мицкис кого угодно вдохновит и сделает своим неофитом – табунами за ней ходили…
Феоктист – Эк тебя заносит. Хотя да – Роза есть нечто, да! Она заморочила даже Николая Седона, настоящего революционного барина – царицу труда в его дворце ваяли именно с Розы – с обнаженной грудью, развивающимися косами. Потом, правда, набросили целомудренный покров на статую…
Ияй – Я и говорю, какое героическое время! Какие люди! Самому не верится, что лично знал – разумеется, Николай Сергеич Седон мне руки не подавал, брезговал, но Роза… Кажется, все было только вчера – вот целая жизнь пронеслась перед глазами – теперь уже не то… Пустота и чахлые деревца… Гм, здесь и сидит городское начальство? Вот и не правду говорят, что не место красит человека – иногда именно место! Мне думается, что прежнее-то место в старом Укалаеве было гораздо красивее. Современная архитектура – как бы выразиться помягче насчет того, что мы видим… Серые безликие здания, серый асфальт, жилые муравейники – безнадега. Покойный Николай Седон замыслил строить новый город по-другому. Взять его Дворец труда – высокое помпезное здание с колоннадой; сверху постамент со скульптурной группой рабочих металлургов из гипса. Внутри дворца чего только нет: колонны, лепнина, перила с точеными балясинами, еще настенные росписи, потолочное панно с первомайскими демонстрантами. И опять статуи, много статуй – говорят, их вылепили с реальных людей и – о, крамола! – не обязательно пролетариев… Дело не только в Розе Мицкис – ее одной было бы уже достаточно, но она ведь не одна. Даже сейчас, по прошествии лет, не идет из памяти другая девица – кажется, звали Евгенией, а проще Еней. Миленькая, с кудряшками, добрым круглым личиком; все бегала, суетилась, стихи читала, нежная была душа; вот с нее вылепили комсомолку с книжкой – а что? очень даже получилось! А статуи иных героев – строителей, землекопов, металлургов, ученых, спортсменов, красноармейцев… Пролетария – гегемона, конечно, изобразили с Авенаха Валиева, этого молодца с торсом древнегреческого атлета… Весьма, весьма авангардно – в духе времени… Ах, эта Евгения была исключительно хороша и в виде статуи, и натурально – она и уцелела, а Розина статуя нет, увы… Да, много воды в Исе утекло…
Феоктист – Верно, город изменился – окрестности вокзала не узнать. Раньше здесь располагалась деревня – кажись, Деревягино. Дыра как есть – сплошь дворы единоличников, добротные крыши под железом, дощатые заборы, псы брехливые – так сказать,
