первый культурный шок я испытал, когда в детстве неминуемо понял, что уже умнее некоторых взрослых (ха, ха – умнее некоторых взрослых). Второй припадок у меня случился, когда, минуя отрочество, поздняя моя юность показала, что я глупее некоторых детей. И чтобы теперь не ждать третьего удара, я решил избавиться от некоторых участков собственного мозга. Думаю, мой медицинский полис покроет расходы на операцию, и я наконец-то, и навсегда, успокоюсь в тени слабоумия.
Как я до этого додумался? Лучше спросить, как я до этого не додумался раньше. К тому же, один мой знакомый гуманист дал мне прочесть обворожительный панегирик глупости, который он нашел, путешествуя по одной ханжеской республике, так что и удивился, как такой живой и сладкий плод мысли может расти на такой пластмассовой пальме выгоды. Поэтому теперь я признаю глупость одним из видов ноотропных препаратов и начинаю слепо любить.
А может это просто моя прихоть и баловство, я ведь, знаешь, последнее время какой-то не свой, как-то не равен сам себе (хо-хо, сам себе), да, да – сам себе, бесцельность пучит мой живот и вот чтобы…
25 мая
Праздновали рождение Богдана. Произносил тост, говорил: спасибо, что родился, ты прекрасный друг и человек. И жизнь прекрасна вполне, но вряд ли стоит всех этих родовых мук, поэтому желаю тебе в будущем больше не совершать таких глупых ошибок! Все посмеялись, даже я.
А чего смеялись-то?
Подытоживая: все напились, многим было весело.
30 мая
Стоял на автобусной остановке. Постоял, подождал автобуса и поехал к самой известной жемчужине московского транспорта, ну конечно к метро, конечно. Оно зимой и летом одним цветом, в нём рассветы и закаты, цвет нации тоже в нём.
А ещё столько убогих, таких разных, таких разных! И все просят подать. А как они просят интересно; необходимо составить антологию столичных прошений милостыни. Желательно, ранжируя и указывая пол, само собой, возраст, вес, цвет глаз и тембр голоса. Важна также лексическая составляющая самих прошений, используемый реквизит можно не указывать.
7 июня
Моя собственная колокольня была выше «Москва-сити», но всё-таки я решился. Пересчитав все башни ради любопытства, я решился.
Башня Эволюции приняла меня и подсадила на самый свой верх. Обрывистая высь щекотала селезёнку, но я сдерживался и не смеялся. Бледнопуховый ветер очень противно лезет в уши и пристаёт, совершенно не имея и малейшей способности к такту. В такой момент всё должно затаиться и не поднимать головы своей! На протяжении всех… что-что, мадам? Что значит «мешаю»? Всюду вообще принято, мадам, произносить монолог, перед тем как застрелиться, если вы не знали; и почему вы так грубы? Разве вас обидел ещё кто-нибудь, кроме природы? Да, да… но, простите и всё же мне необходимо продолжить. Да, до свиданья, падайте осторожнее, чтобы разбиться как можно скромнее, иначе пошлость вашего обмякшего тела растечется по всей брусчатке и затмит
