разная «недвижимость и торговля» в Рабате, Касабланке, Дакаре и Браззавиле.
Плюс именно где-то там, в Африке, сейчас жили её родители (правда, о родителях Клаудия говорила как-то особенно невнятно, так что я не исключил, что они, возможно, не «живут», а скорее «похоронены» где-то там, в семейных частных владениях) и уже упомянутая пятнадцатилетняя дочь.
При этом я обратил внимание, что при упоминании о дочери на её лице появляется недовольная гримаска. Какие-то сложности в области отношений между отцами и детьми, а точнее матерями и дочерьми переходного возраста, решающими нелёгкую проблему полового созревания? Как же это знакомо. Многие мои приятели-женатики постоянно и нудно говорят о том, что семья – вещь просто необходимая (особенно в плане стакана воды в постель, когда будешь подыхать от старости), а дети – это прямо-таки счастье, но, немного поддав или оказавшись в затруднительной ситуации (особенно будучи уверенными, что их при этом не услышит кто-нибудь случайный), те же самые люди начинают именовать собственных жён и детей словами, которые в нашей державе обычно пишут на заборах. Так что любовь и женитьба – это вам, ребята, никакие не вздохи на скамейке, а скорее непрекращающееся остервенелое рубилово заточками, вечная война всех против всех…
Про свой собственный возраст Клаудия мне ничего не сказала (да и какая женщина в здравом уме вообще станет говорить про такое?). Но я так понял, что по всему ей должно быть лет тридцать пять или около того.
Что тут сказать, серьёзная мадам. И если фамилия Воланта в Тоскане столь же «почтенна», как, к примеру, Корлеоне (извиняюсь за столь банальный пример) на Сицилии, я этому нисколько не удивлюсь – в Италии подобных «семейных предприятий», в просторечии именуемых «мафиями», всегда хватало…
– И чем мы с вами займёмся, когда приедем во Францию? – спросил я, глядя, как за стёклами «Изетты» мелькают придорожные столбы и деревья.
– Естественно, вашим делом, – ответила Клаудия, морщась от света фар встречного грузовика. – Вы, Ярослав, появились очень вовремя. Один из тех троих, что вас так интересуют, недавно неожиданно объявился во Франции и, кажется, ищет контактов с американцами. Сейчас мои люди пытаются его отследить. Только прошу вас – ни слова о наших делах на этой стороне границы. А если немецкие пограничники будут спрашивать о цели поездки, говорите «по личным делам». И предъявляйте только паспорт, а ваше служебное удостоверение никому не показывайте. Мы подъезжаем…
За лобовым стеклом малолитражки показалась река (надо полагать, Саар), и через минуту мы въехали на мост. Судя по его свежему и какому-то слишком простому виду, этот мост был построен явно недавно и, очень похоже, армейскими сапёрами.
Зато менее чем в километре, справа от него в ночной темноте смутно просматривались разрушенные быки и проваленные в реку пролёты старого моста. Судя по степени разрушения, тот мост долбанула или авиация, или тяжёлая артиллерия.
