сколько можно?
– О, милый, ты же всё понимаешь, – голос свекрови стал мягким, нежным.
Катеньке не хотелось быть невольной соучастницей семейной ссоры. Она собиралась выйти, когда услышала всхлипывания Миры.
– Это дитя, родной мой, необходимо мне. Шестой месяц – критичный срок. После этого срока я… уже… – Мира то ли всхлипнула, то ли взвизгнула. А Катя замерла в коридоре.
– Мне не жить без твоего ребёнка. Неужели ты хочешь моей смерти?
До Кати доносились приглушённые всхлипывания и утешительное бормотание Осипа. Девушка ещё послушала с минуту и тихо вышла из квартиры.
«Словно чавканье вантуза в забитой раковине», – подумала Катя и устыдилась. Ничего смешного в этой некрасивой сцене не было. Но почему же ей не жаль эту плачущую женщину?
Вечером этого же дня Мира Аполлоновна хлопотала на кухне. По её заверениям, она готовила особенный ужин. Напевала что-то себе под нос, размешивая еду в кастрюльке. Катенька рассеянно водила пальцем по узору скатерти и не понимала причину своей хандры.
– Мира, что вы такое напеваете? Мотив знакомый, а слов не разобрать, – от нечего делать спросила Катя.
– Да так, детская потешка. Старая-престарая, мне её ещё моя бабушка пела. Про сороку-белобоку.
– Которая кашку варила?
– Именно, деточка. Только моя бабушка не про кашку пела. Совсем не про кашку.
И Мира засмеялась. Гортанно, по нарастающей, не открывая рта, растягивая губы в изогнутую улыбку. Катя неприятно поёжилась.
– Вот, – свекровь поставила на стол перед девушкой тарелку с бурой студенистой смесью. – Ешь.
– А что это? – поморщилась Катя.
– Коливо. Блюдо такое. Очень полезное для тебя и для ребёночка. Лучше всякой аптечной химии!
Мира задумалась на секунду и добавила:
– Особенно для развития мозга.
– Раз полезно…
Катя зажмурилась и быстро проглотила пару ложек угощения. Блюдо имело неприятное металлическое послевкусие, но в целом было съедобным.
Этим же вечером Катенька застала свекровь за расчесыванием волос. Мира полностью отдавалась этому процессу. Она блаженно прикрывала глаза, немного закидывала голову назад и что-то тихо нашёптывала. Шёпот нарастал, становился всё громче, и вот уже Катенька могла разобрать слова:
Сорока-белобока
Коливо варила,
Под порог поскакивала,
Гостей посматривала:
Не вышли ли гости? Не несут ли гостинцы?
Вылезли гости,
Привезли нам кости.
«Ну и потешка! – подумала Катя. – Похлеще серенького волчка. А если она этот бред будет нашему ребёнку петь? Нужно будет поговорить об этом с Осипом». Катенька не стала мешать
