шение с драконицей Тинтальей, дабы Совет Дождевых чащоб утвердил его. Соглашение разделено надвое, и каждая часть, в соответствии с пожеланием торговца Дивушета, главы Совета торговцев Удачного, переписана дважды и послана отдельно. Это соглашение подводит черту уговору между торговцами и драконицей. Мы оказываем ей содействие, помогая переправить змей вверх по Дождевой реке, а она взамен защищает города торговцев и наши водные пути от набегов калсидийцев.
Пожалуйста, как только сможешь, отправь мне с птицей подтверждение, что послание это дошло до тебя благополучно.
Детози, далее припишу в спешке от себя, сколько хватит места на этом клочке бумаги. У нас царит хаос. Мой птичник подожгли, многие птицы задохнулись. Один из моих гонцов – Кингсли. Ты знаешь, что его родители умерли и я сам вырастил его. Пожалуйста, приюти его и не отсылай обратно, пока все не наладится. Если же Удачный падет, береги Кингсли, как своего питомца. Молись за нас. Не уверен, что Удачный устоит против захватчиков, пусть даже ему и поможет драконица.
Пролог
Последний день змеев
Долгий путь остался позади. Теперь она была у цели, и годы странствий уже начали тускнеть в памяти. Все заслонила новая насущная забота.
Морская змея Сисарква открыла пасть и изогнула шею, мысли ее путались. Вот уже много лет не покидала она морскую стихию. Чувствовать под собой сушу ей не приходилось с тех самых пор, как Сисарква вылупилась на острове Иных. Теперь тот остров, с его горячим сухим песком и ласковыми водами, остался далеко. А здесь, в лесах у обжигающе холодной реки, наступала зима. Мерзлая земля колола тело. От ледяного воздуха жабры очень быстро высыхали. С этим ничего нельзя было поделать, оставалось только работать побыстрее. Она подхватила пастью из глубокой канавы серебристой глины вперемешку с речной водой, запрокинула голову и проглотила эту холодную, скрипучую от песка массу. Как ни странно, оказалось вкусно. Змея сделала еще глоток. И еще.
Сисарква потеряла счет глоткам зернистой смеси, когда наконец ощутила пробуждение древнего инстинкта. Напрягая мышцы глотки, она чувствовала, как набухают ее ядовитые железы. Грива – мясистая бахрома на шее – встопорщилась, превратившись в дрожащий смертоносный воротник. Содрогнувшись всем телом, змея широко раскрыла пасть, поднатужилась – и все получилось. Сведя челюсти, она тонкой струей выплюнула рвущуюся наружу смесь глины, желчи, слюны и яда. Струя была подобна серебристой нити, тугой и тяжелой. Сисарква с трудом повернула голову, скрутилась поплотнее, прижав хвост к телу, и принялась оплетать себя глинистой смесью, словно влажным кружевом.
Послышалась тяжелая поступь. Тинталья. Драконица остановилась и заговорила с ней:
– Хорошо. Да, правильно. Прекрасное плетение, без прорех. Для начала очень хорошо.
Сисарква не могла даже взглянуть на серебряно-синюю королеву, удостоившую ее похвалы. Змея полностью отдалась делу, создавая оболочку, которая укроет ее на оставшиеся месяцы зимы. Сисарква трудилась с отчаянием, из последних сил. Она хотела спать, мечтала уснуть, но знала, что если заснет сейчас, то не проснется никогда ни в каком облике.
«Закончить кокон, – думала она. – Закончить. Потом смогу отдохнуть».
Рядом на речном берегу тем же самым, более или менее успешно, занимались ее сородичи. Среди них копошились люди. Одни ведрами носили с реки воду. Другие копали серебристую глину у ближнего берега и грузили ее в тачки. Подростки катили эти тачки к наспех сооруженной бревенчатой ограде. В яму лили воду, туда же сбрасывали глину, лопатами разбивали комья и размешивали до жидкой каши. Эта смесь была строительным материалом для оболочек. Змеи глотали ее, в утробе она насыщалась их ядом. В глиняном коконе под действием яда дыхание змеи замедлится, и она погрузится в глубокий, похожий на смерть сон. Вместе со слюной Сисарква вплетала в кокон воспоминания – не только свои собственные, но и память предков, жившую в ней.
И лишь драконы-стражи, опекуны змей, не внесли туда положенную лепту. Память шептала ей: в такой час рядом должно было бы кружить не меньше дюжины драконов – заботиться о змеях, пока те плетут убежища, ободрять их, жевать серебристый песок памяти и глину, добавляя в дело свою слюну и свою историю. Но стражей не было, а Сисарква слишком устала, чтобы гадать, как это скажется на ее судьбе.
К тому времени, когда кокон наконец был готов, Сисарква совершенно обессилела. Оставалось втянуть голову в горловину и закрыть отверстие. И тут до нее дошло, что змеям прежних поколений запечатать оболочку помогали драконы. А сейчас помочь некому.
На этот раз в устье Змеиной реки их собралось всего сто двадцать девять. Сто двадцать девять змей, готовых начать рискованный переход вверх по течению к месту сотворения коконов. Моолкин, их предводитель, очень тревожился, что среди них оказалось мало самок – меньше трети. В былые годы сюда приплывали сотни змей, причем самцов и самок было поровну. А Сисаркве
