с дежурств на скорой.
– Понимаете, – терпеливо втолковывали ей, как неразумному ребёнку: – Кроме вас подозреваемых не было, нет и не будет. Свыкнитесь с мыслью: убийца – вы. Будете отпираться – не будете – не имеет ни-ка-ко-го значения. Вопрос в том, скостят вам срок за чистосердечное признание или надбавят за злостный отказ сотрудничать со следствием. Идите, подумайте.
За Женей лязгала железная дверь. Она падала на нары и проваливалась в небытие. Через час её снова поднимали и чуть не под руки, грубо волокли к следователю. Следователь был уже другой: свежий, выспавшийся, румяный. Пах уличной весенней свежестью, хорошей туалетной водой и кофе.
И снова:
– Понимаете, все доказательства против вас. Вы – стопроцентная убийца. Но если вы подпишете признание… и т. д.
Когда два посменных следователя не справлялись – включалась сокамерница. Здоровая бабёха подходила к спящей мёртвым сном Жене. Молча, упорно, больно тыкала, давила, сверлила кулачком спину, поддёргивала за волосы.
– А-а?! – вскидывалась Женя.
– Не спи, не спи. Нечего тут дрыхнуть. Тут те не курорт. Убивица. Невинную душу загубила. Знаешь, что на зоне с такими делают? Страшно сказать, сама в петлю полезешь. А чего ждать, можем и сейчас тебя рылом в парашу окунуть.
***
«Господа, господа! Вы звери, господа! Вы будете прокляты…»
Женя поняла, что сходит с ума. Она предпочла бы противогаз и пластиковый мешок на голову, обмакивание в унитаз, отбитые почки, может быть, бутылку из-под шампанского… Что там ещё у них в арсенале?
Но что вы: как можно допустить рукоприкладство: она всё же дама, а они, какие-никакие, джентльмены.
Пытка бессонницей – самое то. И рук не запачкаешь, и как бы ни при чём: улик на теле нет. А от этой самой страшной пытки ломаются, плачут как дети и готовы подписать, что угодно, сильные, здоровые мужчины – не то, что эта маленькая учительница рисования.
Неженка, баба, да и возраст: никакого здоровья. То жестоко температурит от ОРВИ, то давление подскакивает под двести. Никаких поблажек, пытка продолжалась в любом состоянии.
***
Перед Женей высветились два выхода. Быть заколотой в психиатрической лечебнице до состояния овоща – и это на всю жизнь. Или отсидеть огромный срок в колонии – и выйти относительно здоровой. Третьего не дано.
На следующий день соседи смотрели из окошек. Самые любопытные вышли на улицу. «Женю, Евгению Николаевну привезли на следственный эксперимент!».
И она, как зомби, передвигалась, показывала что-то вялыми взмахами рук. Замедленно, вязко ворочая языком, рассказывала то, что по бумажке до этого учила день напролёт. Чтобы ничего не забыть, не перепутать.
За свою покорность она получила щедрый, царский подарок: дали отоспаться сутки.
Сонно, обречённо рассказывала: якобы шла из магазина… Соседский мальчишка Артюша начал баловаться: кидать в неё камушки.
