пригладил бороду.
– Недосуг мне сейчас рассуждать, что да как да почему. Уехал, – подвел итог царь. – Его воля.
Несколько мгновений затуманенным взглядом смотрел в одну точку.
– Так что привело тебя, отец, ко мне в столь ранний час? – спросил он.
– Ко мне пришел купец, – начал Сильвестр. – Яшка Сивый. Он вчера вернулся от хана Едигера…
– Помню, помню… – задумчиво погладил бороду Иван.
– … с подарком.
– Подарок – это хорошо! Знает хан, на чьей стороне сила. Так что за подарок?
– Государь, о подарке пускай тебе расскажет Яшка Сивый… – замялся протопоп. – Слишком необычный подарок.
– Пускай, – махнул рукой царь. – Приведи ко мне этого Яшку.
– Он здесь, государь.
– Так пусть входит! – Иван приосанился, пригладил бороду.
Его не смущало отсутствие царских принадлежностей – неудачной дубины, тяжелого шара и колючей шапки – как про себя называл скипетр, державу и шапку Мономаха. Он считал, что потомка Августа должны узнавать в лицо, а не по державным символам.
И его узнавали.
Двери раскрылись, пропуская мужичка маленького роста с торчавшей клочками бородой. Купец остановился рядом с протопопом и до земли поклонился. Яшка старался не поднимать голову, чтоб не встретиться с проникновенным взглядом Ивана.
– С чем пожаловал? – строго спросил царь.
– Я… ездил на… восток, – запинался Яшка. – Закупал… там шкуры… зверей. И… когда хан Едигер узнал, что я купец… из Руси, то пригласил к…
– Какой подарок? – перебил Иван. Слушать испуганное блеяние купца в это утро ему хотелось меньше всего.
– По-подарок… очень… очень… бо-большой, – сильнее запинаясь, продолжил Яшка. – Если го-го-государь… позволит… то… мо-ои с-с-слуги… затащат… с-с-сюда…
Костер потрескивал сырыми бревнами. Пахло затхлыми листьями и мокрой землей. Летний день заволокло туманом, за семь шагов ничего не было видно. Как всегда в этом месте.
Вокруг на много верст ни души. Едигер специально выехал поздно вечером, чтоб к утру быть здесь, по расчетам в это время к Иоанну должны доставить подарок. Лощина, что пристроилась между трех холмов, удивительно подходила для предстоящего действа. Отец в детстве возил Едигера с братом сюда.
«Здесь, – сказал он в первый раз по приезду. – Страшное место. Вам могут привидеться странные люди. Не обращайте на них внимания. Будьте крепки духом. Только тогда они ничего вам не сделают».
Действительно, лощина оказалась, по меньшей мере, странной. Мальчики слышали крики, вопли, звон оружия, женский плач, детский хор, шепот, предлагающий погулять, рядом беспрестанно кто-то ходил, часто доносился запах гниения и странный звук, больше похожий на раздираемую плоть. И всегда туман.
Касым, отец Едигера и Бекбулата, не случайно выбрал эту лощину. Именно здесь он научил сыновей тому, за что в Европе сжигали
