и воровка.
Краснеешь, и мы вместе смеемся. Ты потягиваешься. Под белой майкой просвечивает красный лифчик, из-под джинсов виднеются розовые хлопковые трусики. Ты выпрямляешь ноги и вытягиваешься на ступеньках, закинув голову. Я хочу оседлать тебя прямо здесь, посреди площади, на виду у пялящихся на тебя придурков, растамана, торгующего фенечками, и недовольных стерв, спешащих домой, чтобы скорее загрузить нового Стивена Кинга на свои «Айпэды».
– Ты выглядишь таким молодым, – кидаешь ты, будто я какой-то задрот.
– Молодым?
– Нет-нет, Джо, не обижайся, я не так выразилась.
– Хорошо, а то мне только исполнилось семнадцать, и знаешь, не хочется выглядеть малолеткой. Чего доброго, подумают, что ты собираешься меня растлить.
Ты шлепаешь меня по ноге – я тебе явно нравлюсь, – закусываешь губу и наклоняешься, как тогда на выступлении, чтобы сказать что-то важное.
– Многие мои друзья спешат стать взрослыми и серьезным. А вместо этого кажутся просто старыми; в них пропадает открытость – а она и есть молодость.
– Что ты куришь? Я тоже так хочу.
Ты опять смеешься и легонько шлепаешь меня по ноге. Этого я и хотел добиться. Мне нравится твой смех, и мне нравится, что ты реагируешь на мою шутку, однако свою мысль не бросаешь.
– Первый раз я ощутила себя старой на первом курсе. Мне предложили стажировку в Праге, но я передумала в последний момент, и все друзья тогда ругали меня, будто я упустила единственный шанс в своей жизни. Будто только в колледже есть возможность выбраться за границу.
– Можем хоть сейчас рвануть, – неудачно шучу я, потому что разговоры о колледже выбивают меня из колеи.
– А в тебе есть молодой задор… Очень классно! Будто у нас все впереди и все возможно: хоть баллотироваться в президенты, хоть выучить язык жестов, хоть объездить все замки в Брюгге…
Ты сказала «у нас». Я улыбаюсь.
– Велеть подать мой самолет?
– Нет, серьезно, – говоришь ты и подвигаешься ближе. – Кем ты хотел стать в детстве?
– Рок-звездой, – откликаюсь я и, как ты, откидываюсь на спину. Мы лежим совсем рядом и смотрим в небо. Готов спорить, мы чудесно смотримся вместе, под звездами, молодые и влюбленные.
– Я хотела стать певицей.
– Вот почему тебе так нравится «Идеальный голос»…
Ты резко оборачиваешься и садишься. Я облажался.
– Откуда ты знаешь?
– Просто предположил.
Черт! Черт! Черт!
– Одно время его все смотрели.
– А-а… – тянешь ты. – Тебе нравится?
– Не знаю, – мямлю я, мучительно краснея. – Не смотрел. Но если ты любишь, значит, фильм стоящий.
– Неужели, – говоришь ты, не поднимая глаз, – я настолько предсказуема?
Я молчу. Не знаю, что сказать. Черт бы побрал эту Анну Кендрик. Все из-за нее. Как можно было так проколоться?! Ты смотришь на меня
