и имевший «дурацкую напыщенность». В воспоминаниях государственного деятеля того времени, писателя и публициста Ф. В. Ростопчина о Гурьеве говорится, что он был «человек умный, весьма любезный в тесном кружке, не имеющий другого образования, кроме уменья свободно объясняться по-французски, интриган и честолюбец в высшей степени, относит всё к самому себе; обременён делами, которыми занимается в полудремоте; столь же грузен телом, сколько тяжёл на работу; великий охотник до лакомых блюд и до новостей в административном мире; легко поддаётся на проекты; всем жертвует своему желанию удержаться в милости и увеличить своё состояние». Экономист, писатель-публицист К. А. Скальковский отмечал, что «в управлении финансами Гурьев держался строгой тайны, в своих планах отличался темнотою, притом был недоступен и тяжёл для подчинённых, покровительствовал родственникам, а его финансовые операции даже людям, не особенно расположенным к его врагам, но вникавшим в его дела, казались “волшебными” и “мало полезными в настоящем положении финансов”».
Вместе с тем другую оценку деятельности Гурьева оставил в мемуарах сотрудник министерства П. И. Голубев, принадлежавший к «небольшому кружку людей, которые чтили память графа Гурьева». По словам П. И. Голубева, министр Гурьев «со славой вышел из величайших финансовых затруднений», а всеобщая к нему ненависть была незаслуженной и вызвана тем, что министр «не слишком-то милостиво поступал с должниками казны», а «вельможи недолюбливали Дмитрия Александровича за чрезвычайную скупость в распоряжении государственными суммами». Мемуарист, издатель «Петербургского Еженедельника» О. А. Пржецлавский вспоминал, что Гурьев «вообще не был любим, в особенности за то, что интересы казны, в соответствии с интересами частных лиц, соблюдал слишком строго и в явный ущерб справедливости. Самые явные претензии к казне испытывали нескончаемые проволочки и оканчивались отказом».
По мнению Л. П. Марней, «Гурьев был деятелем своего времени, и, как всякому человеку, ему были свойственны как положительные, так и негативные черты, свои слабости, симпатии и антипатии. Однако в своей государственной деятельности он стремился в меру сил и способностей служить России… Сохранившиеся проекты, многие из которых так и остались на бумаге, позволяют говорить, что Д. А. Гурьев являлся достойным предшественником Е. Ф. Канкрина».
Помимо руководства финансами, Гурьев прославился как заядлый любитель гастрономии, на его изысканные обеды приходили высокопоставленные сановники. Дмитрий Александрович стал изобретателем известной гурьевской каши, рецепт которой сохранился до наших дней. Появлению гурьевской каши предшествовал обед министра в имении отставного майора, где на десерт была подана совершенно необычная на вид и вкус каша, приготовленная крепостным крестьянином.
Гурьев пожелал купить крепостного. Владелец повара «запросил ни более, ни менее как… меру золота (червонцев)» (мера –
