стал директором Мытищинского института, а потом и главным инженером шестого Главного управления МПСС – моим начальником. Среди нас был будущий член-корреспондент Академии наук Ульянов Адольф (Интересное сочетание, правда? Адольф и Ульянов.) – генеральный директор ГНПО9 «Кварц», куда входило и СКБ, в которым я работал Главным инженером. Среди нас был Виталий Хохлов – главный инженер Саратовского НИИ, а в будущем – начальник Главного технического управления министерства и много, много других неординарных личностей. Я же, как бывший член профкома ГНИПИ по культурно-массовой работе, пытался направить по вечерам бурный поток волеизъявлений очень энергичных (не зря же все они стали главными инженерами) людей с различными интересами в какое-то более-менее организационное русло, чтобы вся эта энергичная компания после коллективного застолья не ходила на ушах, а перемещалась в цивилизованном направлении.
Должен прямо сказать, что заставить эту компанию играть в ладушки или хотя бы подчиниться какой-то единой концепции времяпровождения было невозможно. Ничего не поделаешь – личности. Поэтому, я в конце концов, и оставил свои попытки как-то влиять на творческий процесс этого самого времяпровождения, превратившись сначала в наблюдателя, а потом и сам поплыл по течению того бурного потока воскресных и вечерних событий, который, к тому же, был во всех отношениях приятен и интересен.
Два дома отдыха, село с достаточным количеством интересных молодых людей, магазин с вином и закуской. Всего этого было достаточно, чтобы наша гостиница превращалась по вечерам в гудящий улей из высококвалифицированных персонажей различной степени поддатости.
Надо сказать, что еще на первом собрании в Москве, в аудитории института повышения квалификации МПСС я, по привычке, спрятался за задним столом и вдруг на первом ряду обнаружил вроде бы знакомую лысину. Когда лысина повернулась ко мне лицом, я узнал в ней моего сокурсника Матвея Кокина. С момента окончания Горьковского университета прошел двадцать один год и, тем не менее, я его узнал по лысине, тем удивительнее, что двадцать один год тому назад лысины у Матвея не было. Матвей (Мотя) оказался секретарем парткома Каменск-Уральского радиотехнического предприятия. Обоим встреча была приятна.
Однажды, в воскресенье, после принятия на грудь, мы пошли с Матвеем через лес в село. Я, по своей еще спортивной привычке старался много не выпивать, а Мотя не был обременен подобным самоограничением. По возвращении домой Мотя куда-то пропал. Я стал искать его и нашел. Ему, видите ли, стало жарко, и он зашел по колено в воду на середину какой-то маленькой речушки и умывался, блаженно улыбаясь. Если учесть, что было начало апреля, мы ходили в пальто, кое-где еще был снег, то выглядел Мотя весьма экзотично. Пришлось срочно тащить его домой под горячий душ.
Еще более экзотичный случай произошел с главным инженером
Горьковское научно-производственное объединение
