знаком с ним? – я решилась подойти к парню.
– Уже слишком давно. Реджинальд и я друзья детства.
– Реджинальд? – я переспросила.
– Реджинальд Хоффман это единственное, что дала ему мать прежде, чем сбежать. Ненавистное имя и сотни вопросов, которые навсегда останутся без ответов, – Том говорил, но это был не диалог, он разговаривал сам с собой, позабыв о том, что я стояла рядом.
– Ему больше нравится, когда его зовут Ронни. Он даже в детстве был таким странным. Однажды Ронни понял кое-что важное то, что навсегда изменило нас троих.
– Что понял? – я спросила.
– Истина, которую и так все знают, но не могут принять, или просто отказываются от неё. Без него я бы ни за что не догадался…
– Что он понял? – я переспросила.
– Что? – Томас часто заморгал, будто бы только, что проснулся.
– Ничего просто мысли вслух, на меня часто находит, болтаю и болтаю, – парень рассмеялся.
Я насторожилась. Подобное поведение для меня ново, возможно, мне следует уйти. Люди неспроста боятся Томаса Блэка.
– Раз уж с тобой всё хорошо, я могу спокойно уйти, – парень посмотрел на дверь.
– Постой, я не в порядке, – я соврала, желая ещё пообщаться с Томом.
Любой другой человек на моём месте поступил бы иначе, сама не понимаю, что на меня нашло. Мне хотелось ещё что-нибудь узнать о «Бруклинской троице». Рядом с Томом то, что съедало меня изнутри вдруг оставило в покое. Всё стихло
– Лилиан, с тобой всё хорошо, если хочешь, чтобы я остался так и скажи, – Том разоблачил меня и с хитринкой посмотрел.
– Мне не с кем поговорить о том, что произошло. Друзьям за ланчем о подобном не расскажешь, – я попыталась пошутить.
– А ты забавная, – шутка удалась, Томас рассмеялся.
Парень ловко уселся на подоконник и достал жвачку из кармана. Обстановка разрядилась, я подошла чуть ближе. Том вёл себя непринуждённо и свободно, будто мы приятели.
– Решил бросить курить. Хочешь? – Том предложил мне жвачку.
– Нет, спасибо. А как давно вы стали… ну, авторитетами? – я старалась подбирать подходящие слова, чтобы не испортить момент неподходящим словом.
– После того как отец Ронни умер его дядя, который на тот момент был «авторитетом» взял его на попечительство. Он-то нас всему и научил. Мы торговали дурью на улицах, промышляли мелкими грабежами, – Том расстегнул пуговицы на пиджаке и весело, покачивая ногами, говорил.
– А сколько вам было? – я поинтересовалась, чуть облокотившись на подоконник.
– Не помню, одиннадцать или чуть больше, – парень почесал затылок, пытаясь припомнить свой возраст, когда начал нарушать закон.
– А почему был? – меня заинтересовал момент с дядей Ронни.
– Дядя? Я бы не назвал его хорошим родственником, какой нормальный дядя заставит
