командиру захваченное судно судно. – Отправляемся в дальнейший путь.
Наступил последний день моего пребывания в кругу домашних. Мы с Пирсом пошли в нашу комнату и легли в постели. Но спать мы не могли. Нам нужно было многое сказать друг другу – может быть, и сказанное не один раз. Я обещался вести дневник за все время моего первого путешествия и показать ему по возвращении. В свою очередь он согласился также вести дневник, выписки из которого намеревался пересылать мне, чтобы я мог знать обо всем, что произойдет у нас в доме.
Наш отец, мистер Рэйнер, был отставной лейтенант. По выходе в отставку он занялся вместе с дядей Годфреем (в честь которого я был назван Годфреем) коммерческими делами в Бристоле. Он ничего не смыслил в конторских делах, но надеялся принести пользу трудолюбием и внимательным отношением к своим обязанностям. Однако дядя умер прежде, чем отец хорошенько ознакомился с делом. Смерть любимого брата не только сильно опечалила отца, но и поставила его в затруднительное положение. Дела его оказались в плохом состоянии, и иногда он выражал сожаление, что взялся за неподходящее занятие.
Я никогда не выказывал любви к занятиям в конторе. Поэтому, когда старый сослуживец отца, капитан Бресуэлль, только что назначенный командиром военного корвета «Героиня», предложил приятелю взять мичманом одного из его сыновей, отец, к величайшему моему восторгу, позволил мне пойти на морскую службу.
Мой дорожный чемодан с уложенным в нем мундиром и кортиком стоял готовый в углу комнаты. Само собой разумеется, я уже успел показаться в моем новом костюме Пирсу и нашей младшей сестре Эдит. Она, конечно, нашла, что костюм этот очень идет мне. Я сам, как и моя мать, разделял ее мнение и льстил себя надеждой, что и все обитатели нашего дома сходятся с нами в этом отношении.
Мало-помалу голос Пирса становился все тише и неяснее и наконец он уснул. Через некоторое время я тоже собрался последовать его примеру, но вдруг дверь в комнату отворилась. Вошла мать, осторожно, чтобы не разбудить меня. Она наклонилась надо мной; я почувствовал, как слеза скатилась на мою щеку, ощутил на лбу моем нежный поцелуй, приподнялся и обнял ее. Может быть, она думала, что в последний раз в жизни видится со мной наедине.
– Годфрей, дорогой мой мальчик, – проговорила она, – бойся Бога, верно служи Ему и людям. Он навсегда останется твоим верным другом.
– Я исполню все, исполню, – с трудом сказал я.
Сильное биение сердца и душившие меня рыдания мешали мне говорить.
– Тише, – сказала мать, – не то мы разбудим Пирса. Да и тебе надо спать, Годфрей, чтобы приготовиться к путешествию.
Она вышла из комнаты, но я слышал ее дыхание за дверью, где она стояла, пока не убедилась, что я заснул.
На следующее утро вся семья рано поднялась провожать меня. Моя милая сестренка Эдит, хотя и очень гордилась моим мундиром, рыдала так, что сердце у нее, казалось, готово было разорваться. Я сам с трудом сдерживался. Наконец подъехал дилижанс; мы с отцом уселись наверху. Я скоро успокоился. Отец заговорил с соседями, большинство которых оказалось моряками. Один из них, в пальто с форменными пуговицами, назвал свою фамилию и напомнил отцу, что он, Питер Медж, служил некогда вместе с ним мичманом. Теперь он направлялся на корвет «Героиня», где служил младшим штурманом.
– Так вы присмотрите за моим мальчиком, Медж? – сказал отец. – Я знаю, что вы сделали бы это и без моей просьбы.
– Конечно, мистер Рэйнер, – ответил Медж. – Сделаю для него все что могу, хотя это и будет немного.
– Вот у тебя уже и есть один друг, Годфрей, благодаря мне, – заметил отец. – Надеюсь, что вскоре ты сам сумеешь приобрести себе друзей.
Поздно вечером мы приехали в Плимут. На следующее утро отец свез меня на корвет и представил капитану и офицерам. Капитан принял меня очень ласково. Отец скоро ушел, и я остался на попечении Меджа. Он спустился со мной в офицерскую каюту и познакомил меня с моими новыми товарищами. Я быстро освоился среди них и решил, что мне будет очень весело. Меня поддержал в этом мнении другой мичман, приблизительно моего возраста, Томми Пекк. Он также в первый раз отправлялся в море. Понятно, мы сейчас же подружились с ним. Томми был веселый, легкомысленный, шаловливый малый, очень нуждавшийся в попечении и советах Меджа.
Подняли паруса; экипаж весело расхаживал по палубе, как вдруг капитану явился посланник из адмиралтейства с приказом отправиться для передачи депеши губернатору на мысе Коатс-Кастль, вместо того чтобы плыть прямо в Тихий океан, как было назначено раньше.
Дул свежий попутный ветер, и мы скоро потеряли землю из виду. В первый раз в жизни я увидел, как на горизонте море сходится с небом. Чувство удовольствия, не лишенного некоторого страха, охватило меня.
На следующий день у нас был первый урок практических упражнений в мореплавании. Под руководством Меджа я старался как можно лучше ознакомиться
