за честь, – просто сказал он.
Иван затянулся сигаретой. Он довольно долго боролся с желанием закурить и наконец сдался, справедливо посчитав, что в доме у курящей женщины и ему не грех сделать пару затяжек.
За спиной он слышал тихое, мерное дыхание Ютты. Молодая женщина крепко спала, но он все равно старался действовать как можно тише. И все-таки колесико зажигалки щелкнуло в ночной тишине оглушительно громко. Но она не проснулась.
Иван бросил курить в сорок третьем, когда его выписали из госпиталя и перевели из действующей армии в военную контрразведку. Пробитое легкое и курево несовместимы, объяснил врач. Но здесь, пройдя полный курс ревитализации и подчистив старые раны, он снова пристрастился к, казалось бы, давно забытой пагубной привычке. В местные табаки добавляли какие-то высушенные водоросли, которые придавали куреву особенный, странный, но притягательный аромат. Впрочем, он положил себе за правило – выкуривать не более трех сигарет в день.
До его слуха донесся шорох – она проснулась.
«Как же теперь себя вести? – подумал он. – Как не сломать тот мостик, который пролег между ними?»
Иван снова вспомнил ее огромные сине-зеленые глаза, когда она предложила ему войти. И выражение ожидания, надежды и страха, которое он безошибочно прочитал в них.
– Вот ведь как странно получается, – негромко сказал он, – одиннадцать часов – это еще вечер, но три часа – это уже утро, пусть и очень раннее. Сколько же остается той ночи?.. Доброе утро, Ютта.
Да, вот так, без лишней фамильярности, но и без холода.
Обернувшись в простыню, она встала и подошла к нему. Ее теплая ладонь скользнула по его спине.
– Что это? – спросила она чуть хрипловатым со сна голосом.
Конечно, шрам. Единственный, который так и не подался ревитализации, широкое пятно оплавленной, сморщенной кожи ниже правой лопатки.
– Под огнемет попал, по счастью, едва задело, – автоматически ответил он и осекся, внезапно поняв, что и кому сморозил.
«Теряю хватку, – подумал он, – лет десять назад я бы так не ошибся. Расслабился на местных вольных хлебах…»
– А что такое «огнемет»? – спросила она.
Невероятным, запредельным усилием воли он задавил нервный смешок. Действительно, ведь здесь нет огнеметов. И еще много чего нет.
– Это такой лесной пожар, – серьезно, честно глядя ей в глаза, объяснил он. – Когда сильный ветер гонит пламя, и получается сплошная огненная стена.
– Бедный… – Ее ладонь снова погладила шрам, отозвавшийся на прикосновение давно привычным холодком.
Он взял ее ладонь и прижал к губам, чувствуя тепло тонких, почти кукольных пальчиков. Она обняла его второй рукой и прошептала в самое ухо:
– Не бойся. Эта сказка не закончится. Никогда…
Иван порывисто обнял ее в ответ, так, словно опасался, что некая злая сила сейчас вырвет ее из его жизни.
