глаз, обведенных темными кругами, капитан пугал солдат неожиданными появлениями из ниоткуда, от его пронзительного взора не укрывалось ничего, вплоть до плохо смазанного затвора винтовки. Прежде уважаемый командир ныне вызывал ненависть подчиненных, но длилось такое положение дел недолго.
Слухи…
Им не было преград и препятствий. Против слухов оказались бессильны цензоры, полиция и контрразведка. Тайные слова змеились среди городов и поселков, прокрадываясь по улицам, заползая в каждый дом, проникая бесплотными щупальцами в уши, жадные до новостей.
Слухи о битвах и поражениях. О воздушных чудовищах, летающих быстрее звука, извергающих с неба смерть. О ползущих по полям сражений бронированных монстрах, неуязвимых для бронебойной артиллерии. О Врагах, к которым лучше не попадать в плен.
Затем к слухам добавился и личный опыт.
Название города Таланов не запомнил, какой-то промежуточный пункт на пути между Мюнхеном и Саарбрюкеном. Генералы забыли первое правило новой войны – любое крупное скопление войск в тылу очень быстро вызывает налет бомбардировщиков. Транспортная развязка оказалась забита техникой и людьми почти на неделю, непозволительно долгий срок. Таланов какое-то время мрачно взирал на все это, а затем, улучив момент, посоветовал комбату отвести часть подальше. Зимников внял.
Всего лишь одна бомба, контейнерный термобарический заряд из тех, что обратили в пепел Саранск. Ярчайшая вспышка в ночном небе, яростный порыв ветра, в считаные мгновения превратившийся в ураган – миллионы кубометров воздуха устремились в пустоту, выжженную взрывом.
Благодаря настороженности капитана трехротный батальон всего лишь стал двухротным, а въедливый и придирчивый капитан вернул уважение бойцов.
Таланов вышагивал среди мотоциклов, укрытых брезентом. Несмотря на надвигающуюся ночь, рота не спала. В неверном свете переносных фонарей солдаты перебирали несколько машин, сильно изношенных после маршей по дорогам Европы. Кто-то чистил оружие – ритуал, заменяющий бойцу молитву и медитацию. Среди негромкого говора, металлического позвякивания, запаха бензина, масла и оружейной смазки Виктор искал что-нибудь, что следовало бы исправить, неполадку, которую следовало устранить, недочет, на который следовало указать.
– Господин капитан, комбат вызывает… Совещание…
Таланов смерил взглядом щуплого лейтенанта, командира минометного взвода, поджал губы. Тот немедля осознал оплошность, подтянулся, заученным жестом бросил к виску напряженную ладонь.
– Господин капитан. Разрешите!..
– Все уже, обратился, – оборвал его Виктор. – Веди.
Лавируя вслед за лейтенантом меж групп людей и машин, Таланов ощутил мимолетный укол совести – маленький тощий офицерик, попавший в гвардию по недоразумению и авралу военной неразберихи, не заслужил
