С молоком вкуснее.
Я едва сдерживаю улыбку.
– Ты прав, Гарри. Я всегда делаю его только с молоком.
– Класс! То есть да, пожалуйста, – отвечает мальчик. – Я с удовольствием выпью чашечку горячего шоколада.
У меня даже сердце заходится от такой воспитанности.
– Мне продолжать рисовать, – интересуется Гарри, – или помочь тебе? Потому что я очень хорошо умею размешивать шоколад.
– Вот это удача, – отвечаю я, – потому что я-то как раз совсем не умею размешивать шоколад, и это так здорово, что ты мне поможешь.
Широко улыбаясь, ребенок соскальзывает со стула.
Что я делаю? Я должна позвонить в полицию, немедленно. Этого мальчика где-то ищут. Но, Господи, дай мне побыть всего десять минут с этим милым малышом, который считает, что я его мама! Дай мне немного попритворяться, и я сделаю все как надо. Я уже протягиваю руку, чтобы потрепать его по макушке, но тут же отдергиваю ее. О чем я думаю? Ребенка надо вернуть его настоящей матери – она наверняка уже вне себя от горя.
Мальчик снова улыбается мне, и у меня в груди все сжимается от его улыбки.
– О’кей, – говорю я, а потом набираю полную грудь воздуха и сильно моргаю, чтобы прогнать слезы. – Сейчас будем готовить шоколад. Только я выйду на минуточку в прихожую, позвоню и вернусь. Ладно?
– Ага, ладно.
– Ты порисуй пока еще. Я скоро.
Гарри снова вскарабкивается на стул, берет темно-зеленый карандаш и с видом глубокой сосредоточенности продолжает раскрашивать рисунок. Я поворачиваюсь к нему спиной, иду в прихожую и достаю из сумки телефон. Но вместо того чтобы позвонить в полицию, набираю другой номер. В трубке раздаются два гудка.
– Тесс. – Сказано резко и настороженно.
– Привет, Скотт. Мне нужно, чтобы ты пришел.
– Что? Прямо сейчас?
– Да. Пожалуйста, это важно.
– Тесса, я совсем вымотался, да и на улице черт-те что… Я только сел чаю попить. Это не может подождать до завтра?
– Нет. – Стоя у столика в прихожей, я на миг вижу Гарри сквозь щель в приоткрытой двери. Кудрявая челка закрывает ему один глаз. Может быть, он мне снится?
– Что случилось? – Скотт задает этот вопрос таким же тоном, как всегда. На самом деле он хочет спросить: «Ну что там у тебя опять?» Потому что у меня всегда что-нибудь да не так. Я – его пострадавшая жена, у которой на повестке дня вечно какая-нибудь драма или надуманный кризис. Только теперь ему придется убедиться, что причина реальная и я ничего не выдумала.
– Не могу объяснить по телефону, слишком все странно. Приезжай сюда, сам увидишь.
Я слышу долгий тяжелый вздох.
– Дай мне двадцать минут, ладно?
– Ладно. Спасибо, Скотт. Приезжай, как только сможешь.
Мое сердце колотится, и я никак не могу понять, что происходит. У меня в доме ребенок, который заявляет, что его привел ангел. И говорит, что я его мама. Но он не мой сын. Так откуда же он взялся?
Снова
