в Сен-Люке, ладно? Надо действовать постепенно… Что касается всего остального… то тут нет причины лгать.
– А как насчет его матери? То есть ее самоубийства?
– Не знаю. Возможно, стоит сказать ему. Поговорите об этом с врачами.
– Хорошо.
– В последнее время я совсем забыла о вас, простите. Как вы, Жак?
– Справляюсь. Конечно, после кончины Жанны я остался совсем один. Однако это одиночество я предпочитаю тому, во что она превратилась.
Он ссутулился и сунул руки в карманы шерстяной куртки. Лин не стала продолжать. История Жанны Морган и связь, которая, несмотря ни на что, соединяла эту пару, конечно, навсегда останутся загадкой. Они направились к двери в палату.
– Вы можете ночевать у нас на вилле.
– Не беспокойся, я не хочу надоедать. Буду попеременно оставаться здесь или в рыбачьей хижине по другую сторону дамбы. Я взял с собой работу: конец года – надо закрыть счета клиентов. А что, если Жюлиана выпишут к Рождеству? Тогда до моего отъезда мы могли бы все вместе устроить маленький праздник у вас дома.
Лин кивнула. Рождество через четыре дня. Жак вошел в палату. У Лин зазвонил телефон.
– Колен? Можно попозже? Не сейчас: я в больнице и…
– Мы со специалистами тщательно проверили внедорожник. Тебе надо приехать. Я обнаружил еще кое-что…
– Что?
– Я бы хотел, чтобы ты сама увидела. Жду в подвале твоей виллы. Давай скорей.
Он разъединился. Когда Лин обняла Жюлиана, внутри у нее все сжалось от тоски и тревоги; ее страшил результат этого чертова анализа крови из багажника. Она подумала о пистолете, в котором не хватало одной пули. А вдруг Жюлиан переступил границы? А вдруг, движимый желанием отомстить, гневом, ненавистью, он что-то натворил? Что-то, чего она пока не понимала?
Лин попрощалась со свекром и, едва живая от страха, уехала. По дороге ей пришлось ответить на звонок своего пресс-атташе – та беспокоилась, куда она делась. Лин объяснила, что на мужа совершено нападение, он потерял память и она должна какое-то время оставаться с ним. И роман, за который она принялась больше четырех лет назад, который исторгла из себя, из самого своего нутра, – теперь последнее, что ее беспокоит.
– Я понимаю, Лин, занимайся своими делами, сколько потребуется, книга идет своим путем, с приближением Рождества продажи растут. Но я звоню тебе потому, что, вообще-то, с ней возникла большая проблема. Франсуа должен связаться с тобой. Что-то у нас… Черт возьми, просто бардак какой-то.
16
– О чем ты?
– Какой-то тип хочет подать жалобу о плагиате, – ответила Пэм.
Лин притормозила у обочины.
– О плагиате? Это шутка?
– Мишель Иствуд. Тебе что-нибудь говорит это имя? «Кровавое рондо».
– Впервые слышу.
Последовало долгое молчание, не предвещавшее ничего хорошего.
– Этот
