лись водопады. Замок был старинным и уже начал рушиться. Честно сказать, здание было настолько старым, что отец Лауры, который все больше воевал и редко появлялся дома, решил его не ремонтировать. Он запретил поднимать упавшие со стен камни, и те густо поросли виноградом – до такой степени, что стали похожи на ковер. Конечно, та часть замка, где жила Лаура, была цела. Благодаря толстым стенам в ее покоях всегда было прохладно летом и тепло зимой, а на широких подоконниках, задрапированных тяжелым багровым шелком, было удобно сидеть. Стены были увешаны замечательными картинами, а в просторных комнатах было множество удобных и роскошных предметов.
Везде были низкие диваны, обитые мягкими и дорогими тканями, персидские и турецкие оттоманки и ковры, по углам и на полках стояли мраморные статуи и статуэтки, поражающие своим изяществом. В позолоченных клетках пели разноцветные птицы, а любопытные кукушки в настенных часах выглядывали, чтобы сообщить, который час. Мама Лауры любила музицировать – ее арфа и фортепиано всегда были готовы издать ласкающие слух звуки. Библиотека вмещала книги всех видов и цветов, а в шкафах с великолепной резьбой сквозь стеклянные дверцы Лаура видела редкие ракушки, минералы, чучела птиц и насекомых и диковинные заморские предметы, которые кажутся детям настоящим чудом.
Можно только представить, как здорово было бы играть в прятки в таком замке – в нем было столько закутков и укромных уголков, таких уютных местечек под лестницами, старых шкафов, дверей в неожиданных местах, так много причудливой мебели, за которой можно было затаиться! Но Лаура никогда не играла в прятки.
Там был и прекраснейший сад, полный цветущих кустарников, деревьев, а также скамеек и мраморных фонтанов, в которых, как россыпь чистых бриллиантов, переливалась вода.
Но Лаура не играла в саду.
Дело в том, что Лаура была изнеженным, избалованным и своенравным созданием, которое не знало, чем себя занять без помощи слуг. Она ленилась даже искать себе развлечение, что уж и говорить о том, чтобы учиться новому или находить радость в помощи другим.
У нее были нянечки и гувернантки, у нее были игрушки и безделушки – и то и другое приносило ей мало удовольствия. Мать всегда нежно любила Лауру, но даже она начала замечать, что с дочерью творится неладное, тогда она решила, что ей не хватает чего-то, что родители купить не могут. Мать Лауры постоянно была чем-то занята – книгами, музыкой или вышивкой, но забывала, как это ни странно, что Лауре тоже необходимо какое-то занятие. Однажды мать Лауры отправилась на прогулку в лес. Уже несколько дней она была чем-то чрезвычайно расстроена. Ее служанка заметила, что госпожа пристально наблюдала за Лаурой и сокрушалась, что дочь выглядит несчастной.
Когда она вернулась из леса с заплаканными глазами и наказала Лауре готовиться к небольшой поездке на следующий день, все в замке встревожились.
Нянечки склоняли головы в чепчиках и шептались. Даже курочка Полли сидела на жердочке и кричала: «Что случилось? Что случилось?», но никто не обращал на нее внимания. Лаура не знала, радоваться ей или грустить, но, разумеется, она больше склонялась к тому, чтобы дуться, чем хлопать в ладоши и визжать от радости.
Равнодушно смотрела она на все приготовления к поездке, в то время как ее прелестные платьица вынимали из шкафов, разноцветные ленты доставали из шкатулок, а сундук из кедрового дерева с серебряным замком вынесли в маленькую комнату под названием будуар, которая была совмещена со спальнями. Какой ребенок не радовался бы, глядя на всю эту суматоху, не вникал с интересом в детали поездки? Многие девочки тут же занялись бы упаковкой своих маленьких сокровищ, кукольных платьев и игрушек, но Лаура просто вяло стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу и лишь слегка задаваясь вопросом, куда же ее повезут. Она дразнила своего спаниеля Фидо, который прыгал и ласкался к ней, пока, устав наблюдать за прислугой, не решила пойти к старинному шкафу со стеклянной дверцей, о котором я вам рассказывала. С приходом вечера там ее и нашли, свернувшуюся в клубочек и крепко спящую. Фидо спал рядом с хозяйкой, потому что, несмотря ни на что, любил ее.
Утро выдалось ясным и прохладным, и мать Лауры наказала нянечкам уложить побольше одеял в карету и сделать дочке чашку горячего шоколада, что юной леди позволялось редко. Сундук Лауры погрузили, и, к всеобщему удивлению, он оказался единственным – как будто мать собиралась вернуться раньше своей принцессы. Кстати, «принцессой Вороти-Нос» ее в шутку называл отец вскоре после рождения, когда она впервые начала показывать характер.
За легким завтраком мать ни разу не улыбнулась и с беспокойством следила за дочерью, в то время как та безучастно крошила булочки, часть отдавая своему спаниелю. Личико Лауры было бледным, а глаза, казалось, потухли. И хотя они были сухими, видно было, что девочка плакала. Несмотря на это, ее лицо выглядело абсолютно равнодушным, когда она прощалась с домашними. В таком настроении она пребывала, пока карета спускалась по холмам, проезжала по каменным мостам, мимо деревенских домиков и наконец подъехала прямо к лесу. Тогда мать прижала
