нам жизнь в трудные советские годы! В Новый год вспоминались простые и душевные такие песни Булата Окуджавы о ёлке:
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И грустная концовка:
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
И воскресенья не будет…
И другая его песня на ту же тему не такая грустная:
Неистов и упрям,
Гори, огонь, гори!
На смену декабрям
Приходят январи.
Нам всё дано сполна —
И радости, и смех,
Одна на всех луна,
Весна одна на всех.
Прожить бы жизнь до тла,
А там пускай ведут
За все твои дела
На самый страшный суд.
Пусть оправданья нет
И даже век спустя.
Семь бед – один ответ,
Один ответ – пустяк.
Тут и тюремные («Я помню тот Ванинский порт…») и залихватские студенческие песни. Помню, с одной студенческой песней я познакомился ещё в школьные годы, читая в «Моих университетах» Горького о пирушках казанских студентов:
Сам Варламий святой
С золотой головой
Сверху глядя на них
Улыбается
– а потом мы пели эту песню и в Перми, и в Москве – но без сокращений, и соблазнён студентами был не горьковский Варламий святой, а святой Николай:
Сам Никола святой
С золотой головой
Сверху глядя на них
Улыбается.
Он и сам бы не прочь
Провести с ними ночь,
Но на старости лет
Не решается.
Но соблазн был велик
И решился старик,
С колокольни своей
Он спускается.
И всю ночь напролёт
Он и пьёт, и поёт
И ещё-о!.. кое-чем
Занимается…
Вот ребята уныло затягивают на мелодию похоронного марша Мендельсона:
Умер наш дядя, как жалко нам его.
Он нам из наследства не оставил ничего.
Тонкими голосами вступают девчонки:
А тётя хохотала, когда она узнала,
Что умер наш дядя, не оставил ничего…
Пели и замечательную «Песню о Сталине» Юза Алешковского. Привожу её по памяти, хотя сын Андрей говорил, что у меня много отступлений от оригинала, и предлагал полный текст. Мне приятнее вспомнить песню в том виде, как мы пели её тогда у костра:
Товарищ
