так зачастил к нам?
– Это же просто, Биркан, – не растерялась Амисалла, – мы с ним теперь дружим.
– Дружите? – Биркан подозрительно изогнул бровь, как будто он сомневался, что Амисалла и Сомер способны к этому.
– Да, – подтвердила Амисалла и, предупреждая дальнейшие вопросы, которые ей часто задавали уже и мать, и отец, прибавила: – мы всего лишь друзья.
Сомер уехал, но он обещал навестить её в полуденную сиесту назавтра. И он действительно приехал, причём не один раз. Не видя его, Амисалла начинала тосковать, хотя нарочно загружала свой день разнообразными делами, и он считал минуты, выискивая подходящее время, дабы вывернуться из хитроумно расставленных силков дворцовых связей и направиться к ней, не теряя лишнего мгновения и заставляя лошадь устало трясти хлопьями мыла на утомлённой морде.
Со временем Сомер Мо сделался для неё больше, чем «всего лишь приятелем». Они спорили о том, чего Биркан и Берта, люди прошлого поколения, не понимали; Амисалла помогала ему готовиться к экзамену в мужскую медицинскую академию… Он же научил её многим имперским танцам и познакомил с принятыми в придворном круге правилами приличия; от него она переняла многое в имперском разговорном языке. Хотя Сомер предпочитал общаться с нею на высоком авалорийском, вначале ей удалось уговорить его переводить ей ругательства и беседы кучеров и кухарок; а затем и он принялся неудержимо болтать на разговорном, как он сам объяснял, «чтобы она научилась понимать простую речь быстрее». Временами, когда им надоедало дурачиться, Сомер заводил с ней долгие серьёзные беседы…
– Амисалла, – сказал он однажды, – ты прекрасная, умная и сильная женщина, но живёшь ты… как в клетке.
– О чём ты? – насторожилась Амисалла. – Наоборот, тут все уже смотрят на меня как на помешанную. Ну конечно, я же не натягиваю по двадцать платьев в жару, не падаю в обморок, когда увижу мышку, поступила на медицинский факультет и помогаю Биркану в работе. Если я осмелюсь надеть камзол, меня, наверное, казнят.
– При дворе – нет, – усмехнулся Сомер и лукаво глянул на неё.
– Мы сто раз это обсуждали, – посуровела Амисалла и решительно скрестила руки на груди, – я ко двору не поеду.
– Почему? Потому что Биркан запретил?
– Потому что я сама этого не хочу! Очень мне нужно любоваться на вашего Принца, который…
– …по которому плачет смирительная рубашка, угадал? – звонко рассмеялся Сомер. – Послушай, меня тоже раздражает Ральмунд, но ведь я держусь при дворе, и, как видишь, получаю удовольствие.
– Ты его получаешь потому, что тебе больше некуда деваться. Тебя ни к чему не приучили, ты совершенно беспомощен, вот и крутишься при Ральмунде, – отчитала его Амисалла. – А будь ты независим, ты ни за что в жизни туда не вернулся бы.
– С чего такая озлобленность? – шутливо спросил Сомер. – Ведь ты ни разу не бывала при дворе.
– Я
