Шестистороннего могут перемещаться между землями и сторонами по своему усмотрению, не спрашивая дозволения кого бы то ни было, и у меня есть надежда, что это и до сих пор так.
На самом деле, примар никогда не спрашивал ничего подобного. С тех пор как исчез Форин, жители посёлка вообще не докучали вопросами новому смотрителю – и его это полностью устраивало.
Квестор был рад началу разговора. Он оказался в своей стихии.
– Конечно, лори Ум-Тенебри, вы совершенно правы. Запись в учётной книге производится исключительно для нужд королевских служащих и не имеет цели ограничивать права подданных или контролировать их перемещение. Но хочу сообщить вам, лори, что все жители посёлка, кроме вас, записаны в книгу. Это выглядит очень похожим на злоупотребление положением, хотя и объяснимым, но едва ли оправданным.
Унимо прикрыл глаза. Чтобы почувствовать равновесие, покачнуться, но устоять на шатких мостках через весенний ручей. Вода играет, пробует свои молодые силы, плавится на солнце, но это обманчивое тепло: пока ещё слишком ранняя весна…
– Я думаю, что у вас уже достаточно сведений для того, чтобы принять решение, лори квестор, и если других вопросов ко мне нет…
Квестор улыбнулся – и Унимо, покачнувшись, упал в ледяную воду. Нет, так просто этот бывший птичник уходить не собирался, глупо было надеяться. Он из тех людей, у которых всегда есть вопросы.
– Лори Ум-Тенебри, ещё один небольшой вопрос, связанный, впрочем, с предыдущим. Хотелось бы уточнить основания пользования этим… хм… жилищем. Маяк принадлежит казне, как любое сооружение древнее двух сотен лет. А любой, кто пользуется таким имуществом как своим, должен получать письменное разрешение полномочного претора и уплачивать взносы. Могу ли я взглянуть на ваше разрешение?
Унимо мысленно отправил квестора к Окло-Ко. А сам вспоминал Форина, его точные движения, холодные усмешки. Интересно, посмели бы они явиться вот так к настоящему Смотрителю? Вспомнил и Трикса – даже взглянул в тот угол, в котором так любил сидеть немой, используя любую возможность выразить болтливым людям своё презрение.
Квестор ещё что-то говорил, но слов не было – Унимо видел только старательно вылепленные интонации, а потом и они исчезли, растворившись в мерных ударах волн.
Нимо закрыл глаза. Форин был здесь, рядом, стоял в недоумении, что кто-то занял его любимое место на окне. С ним ничего не случилось – да и что могло случиться с Мастером Реальнейшего в любом из миров? Лицо Смотрителя в свете ламп было бледным, словно крыло чайки в свете луны. Унимо усмехнулся своим наивным сравнениям, но тут же услышал звук, с которым крыло взрезает воздух. Чайки из сна – они возвращались. Они были неподалёку, стремились к маяку, не в силах противостоять его фотонному зову… Нимо ощутил волну злой радости, представив, как огромные птицы набросятся на самодовольного квестора, сдёрнут с него маску привыкшего только спрашивать, заставят
