у твоего старикана такая, что ему именно девственница требуется?
– Мне-то почем знать? Может, для опытов каких. Тебе-то что уже терять? А так и мне заработок, и тебе приятная жизнь… на службе.
Если бы я могла развести руками, то так бы и сделала.
– Так заманчиво звучит! Про опыты особенно!
Эльрик сарказма не понял, и потому обрадовался:
– Ну, так и славно дело решилось! Ежели ты ему понравишься, то все при своих пирогах останутся.
Тайишка внутри меня попискивала, я так и не разобрала: то ли ей понравился вариант, то ли она не знала значения слова «опыты». Я же вознамерилась остаться при своих пирогах, как и было предложено. Это кто ж молодой девице руки связывает, а ноги нет? С размаха пнула утырка между ног, а когда он со стоном пополам сложился, то добавила той же ногой в лицо. Эльрик опрокинулся навзничь, а я, пользуясь моментом, рванула в темные заросли.
– Гаки сожрут, дура! – хрипел он мне вслед.
Но я бежала и бежала. Игнорируя и его предупреждение, и визг Тайишки. Вот пусть она, когда нас расселят, на опыты и сдается. А я преспокойно помру здесь и поживу без опытов в милой моему сердцу реанимации.
К счастью, я всегда была активной – и в спорте в том числе. До олимпийской сборной пусть и недотягивала, но тем не менее оторваться от неподготовленного преследователя сумела. Остановилась, только когда легкие начали невыносимо гореть. Прижалась спиной к дереву и сползла вниз на землю. Ссадины, на которые я при побеге внимания не обращала, теперь ощущались по полной программе. Счастье, хоть глаза целы, если учесть, что я прорывалась со связанными руками по ночному лесу, едва-едва освещаемому луной.
Тайишка внутри почему-то рыдала. Перепугалась, наверное, глупая.
– Ты не плачь, Танюх! – успокаивала я. – Вроде бы ушли! Если у нашего приятеля нет собачьего нюха, то вряд ли найдет.
– Я не потому плачу, – ныла она. – Нас теперь гаки сожрут – никто и не узнает.
– Погоди-ка, – не поняла я. – Ты к старикану на опыты, что ли, хотела, девственница моя неразумная?
– А чего ж не хотеть? Помереть всегда успеется. А некроманты очень добрыми бывают…
Я не заорала только потому, что боялась привлечь внимание многократно упомянутых гак. Существ этих я пока себе и представить не могла, но если они хоть чуть менее приятны, чем остальные существа в этом мире, то я предпочту отложить знакомство. А Тайишка все ныла и ныла:
– А теперича что? Ежели до утра дотянем, то куды потом? В срамной рубахе в столицу явимся? Да я лучше туточки помру, чем такой стыд пережить.
– Вот и помри.
– Вот и помру!
– Помри!
– Ой, вспомнила! У меня ж хозяйка есть… А если мы к ней придем, все честь по чести объясним? Оль!
– Это та самая дура набитая, что тебя на лошадь усадила?
– Ну да!
– Я не знаю, что тебе на это ответить.
– Так пошли
