влагой, несмотря на всю ее хваленую непромокаемость. Широким взмахом я распорол неудачно «провалившемуся» в выпаде обидчику горло и, не дожидаясь обморока от потери крови, решил прыгнуть вперед, но буквально столкнулся с настоящей глыбой в засаленном кронайском камзоле-безрукавке на голое тело. На открытых руках бугая бугрились мышцы, а тяжелая абордажная сабля, зажатая в огромном кулаке, казалась зубочисткой.
Рассекая воздух клинком, как пропеллером, пират отогнал меня к борту. Тело слушалось отвратительно. Не хватало опыта взаимодействия разума с чужими рефлексами – спарринг в лесу не в счет.
Идиот, блин, вместо того чтобы любезничать с Ларой, нужно было заняться тренировками!
Мне с трудом удалось увернуться от «пропеллера», нырнуть под удар и, пробежав мимо здоровяка, оставить разрез на его камзоле. Пират взревел и развернулся вслед за мной, явно не пылая любовью к своему оппоненту. Совсем как на политических дебатах.
Следующий мой выпад он пресек ударом сабли сверху, и клинок сатарского гвардейца, жалобно звякнув, обломился. А в руках осталась едва ли треть его – не больше велайского шила. Что ж, и то хлеб. В близком бою очень кстати пришлись навыки мошенника.
Короткий шаг – и мы сошлись со здоровяком как партнеры в танце, он попытался даже обнять меня, явно не с целью побрататься. Удар из арсенала велайских нищих прошел чисто – довольно удачно обломившийся острый кончик клинка вошел под челюстью пирата и, пробив череп, достал до мозга, если он там был.
Я едва избежал участи быть раздавленным огромным телом и тут же понял, что нахожусь в центре палубы. Вокруг враги, а путь к своим перекрывал злорадно улыбающийся Хруст. К счастью, всем остальным пиратам было не до нас. На палубе царил настоящий ад – утратившие человеческий облик люди с рычанием бросались друг на друга, едва ли не вгрызаясь зубами. Вся палуба была залита кровью, многие поскальзывались и падали, но лишь счастливчикам удавалось подняться – остальным упавшим доставался либо почти бескровный укол шпагой, либо не такой аккуратный удар саблей, способный раскроить череп и разбросать его содержимое по такелажу и лицам дерущихся.
Впрочем, ни меня, ни Хруста эти страсти не интересовали. Все наше внимание было отдано друг другу. Вариантов оставалось немного – Хруст славился как отличный фехтовальщик, и с моим огрызком против его шпаги не было никакого шанса. К тому же он был левшой, то есть очень неудобным противником. Требовался нестандартный ход, но на ум не пришло ничего, кроме оригинальной фишки, придуманной постановщиком боев для красавца Брэда Питта, правда, с очень болезненным дополнением.
Три стремительных шага, левая рука хватает метнувшийся вперед клинок вражеской шпаги, отводя его в сторону и оставляя без прикрытия путь к шее. Дикая боль пробежала по нервам руки и вонзилась в мозг, мне даже послышался скрежет металла по костям пальцев, но я все же завершаю движение – короткий тычок обрубка шпаги в основание шеи с уклоном в глубь тела – и уже неживой Хруст
