живой человек с работающим восприятием их увидит. Но не придаст значения и не назовет, не даст то имя, которое могло бы включить определенную программу действий. Этот фактик будет как-то помниться и долго мучить человека, как мучают следователя замеченные, но неосознанные детали. Он что-то увидел – и его восприятие не подвело. Но не может это использовать, не может начать действовать, пока не поймет, что же это было, что оно значило и как соотносилось со всей остальной картиной преступления.
Чтобы исключить такие болезненные состояния, начальник и дает приказ заострить внимание на чем-то определенном. Что происходит теперь в сознании подчиненных?
Теперь среди множества вещей, которые они обязаны искать и как-то обрабатывать, одна или несколько имеют особое значение. Они выделены и снабжены «программой», то есть особым образом действия, который включается не после череды умозаключений, а непосредственно после узнавания.
Следовательно, «заострение внимания» – это некая установка, которая создает особый образ действия, включающийся при узнавании того, на чем заостряется внимание. И снабжение этого образа дополнительной силой, которая позволяет преодолеть сомнения, колебания и нерешительность, проистекающие от неуверенности в себе, в том, что все узнал и понял правильно.
Человек с «заостренным вниманием» будет действовать как энкавэдэшник во время войны – при малейшем подозрении он не будет сомневаться, а сходу арестует. И будет разбираться в своих сомнениях потом, в удобных для него условиях, где точно отсутствует риск совершить ошибку и упустить врага. Для него «перебдеть» простительнее, чем «недобдеть».
И где же тут внимание?
Очень похоже, что внимание, до этого рассеянно плававшее по сознанию, включается тем узнаванием, которое происходит при встрече с искомым. Как только сознание отметило: вот то, о чем говорилось, – оно взрывается, сонливость и рассеянность разлетаются осколками и в рабочее пространство сознания врывается внимание.
А с ним приходит полная и даже предельная работа разума, который теперь исследует то, что принесло восприятие, как задачу, требующую решения. Разум сам узнал, что перед ним как раз тот случай, который был оговорен. Но именно внимание включает способность разума бодрствовать и работать на полную силу.
И пока оно будет присутствовать, работа разума будет идти именно так. Но стоит только разуму почувствовать, что поклевка была ложной, как он – даже продолжая исследование, чтобы ничего не упустить, – заскучает. И внимание тут же начнет утекать из этой задачи, перебегая вместе с разумом в другие, которые становятся для него важней…
С одной стороны, очевидно, что внимание сопутствует разуму и течет всегда в наиболее важном для разума направлении. Но ведь внимание самостоятельно не может определить, что важно, а что не важно для разума. Поэтому на деле это значит, что оно просто перетекает в те задачи, которыми разум занят непосредственно в данный
