площадь в глубинах земли. Тьма, кишащее море галдящих уродцев и ни капли солнечного света. Оре очнулся на возвышенности посреди площади – круглой каменной плите для казни. Впереди он увидел каменный мостик, в конце моста каменные ступеньки вверх и над ними был грубо отлит чугунный трон. В нём сидела Гиида.
Замыленным взглядом Оре различил под собой толпу безобразных уродов, улюлюкавших ему и жаждавших чего-то грандиозного. Они вытаскивали из ноздрей свои длинные зелёные сопли, наматывали их на пальцы и вертели ими в воздухе. По местным традициям это был посыл смертнику, означавший «Жизнь твоя держится теперь на соплях! Ставлю на то, что она оборвётся быстрее, чем сопля моя сорвётся с пальца!».
Оре понял, что стоит растянутый звездой, а руки и ноги его были крепко закованы в толстые цепи. Он поднял глаза на Гииду.
Одежды на ней не было. Вместо этого Гиида с ног до головы была вымазана испражнениями казнённых здесь ранее: выше пояса обмазана тем, чем жертвы обгадились от страха и пыток, ниже – тем, что вышло из тел уже после смерти. Наряд свой она обновляла с каждой публичной казнью.
– Самый настоящий вечерний туалет, – цепляясь за сознание, шепнул себе Оре.
Шея, руки и ноги Гииды были украшены ожерельем и браслетами из дохлых змей.
– Дергуна уже лишила тебя невинности? Или мне лишить её этого удовольствия – Гиида потянулась вперёд, – лишив тебя твоего сладкого СТРУЧКА-А-А-А-А?! – Гиида завизжала, вытащив язык и выкатив свои жуткие чёрные глазища, так что уроды бешено заорали и заликовали. Жирный хряк в рогатом шлеме с восторгом и хрюканьем забил копытами в барабан.
Бешено срывавшиеся с пальцев сопли то и дело прилетали Оре в физиономию. От злости и ужаса он стал раскаляться. Его грудь осветила гигантский ржавый топор, воткнутый в камень перед ним. Топор палача.
Убей меня сразу, – пробормотал Оре. Уроды неодобрительно заулюлюкали.
– Это просит всякий трус, страшащийся моих пыток! Бедный мой Оре! – Гиида раскрыла свою огромную челюсть, поднесла к ней запястье и гнилыми зубами откусила голову одной из дохлых змей на своей руке.
– Ну право! Что ещё я могу с тебя взять – кроме твоей нищенской плоти?! – визжала истерическим голосом царица.
Уроды радостно загоготали и затанцевали в ожидании расправы – и стали презрительно плевать Оре в пах. Хряк восторженно и громко барабанил.
– Ну всё, довольно! Угомонитесь! – Гиида в моментально наступившей тишине с чавканьем дожевала змеиную голову, проглотила её вместе с зубами и черепом и встала со своего трона.
– Я отрублю тебе твою руку! И дам убежать из Гроттоскама ко всем чертям, которых ты расцелуешь от радости! Но отныне каждому моему подданному – кто поймает тебя наверху и притащит обратно сюда – я буду дарить одну твою отрубленную часть! И снова отпускать к чёртовой матери! И снова ждать, пока изуродованный обрубок-Оре поймают и приволокут ко мне за уцелевшую
