пару минут туристов с торжествующим видом начал обходить капитан Нати, держа на вытянутой руке довольно крупного желто-коричневого осьминога с извивающимися щупальцами. Попался таки, бедолага! Как же его вытянули, даже на взгляд весящего килограмма два с лишним?
Капитан держал осьминога, засунув пальцы под какую-то пазуху на теле моллюска. Тому, видимо, это было неприятно, и он пытался освободиться, время от времени захлестывая кисть своего мучителя щупальцем.
Капитан тут же с треском отдирал этот щупалец от себя другой рукой и, весело скалясь, продолжал показывать всем попавшегося на крючок-тройник обитателя морского дна. Потом он спустился с ним в камбуз. Я лишь вздохнул – понятно, какая судьба ожидала «осю».
И еще раз, спустя всего минут десять, корма яхты взорвалась многоголосым криком, и Нати снова пробежался по судну, уже со вторым осьминогом, и исчез в проеме спуска, ведущего к камбузу. Больше головоногие в этот день не ловились.
Да и сама рыбалка вскоре прекратилась, потому как пришло время обеда. Из камбуза уже давно тянуло аппетитными запахами, и вот народ потянулся, в порядке живой очереди, вниз, к раздаточной стойке.
Моя заботливая женушка тоже прогулялась к камбузу, и вернулась с большой тарелкой, на которую было навалено много чего: и картошка печеная, и курица, и зелень, а еще пара жареных окушков.
Нам могли их и не давать – на нашем счету не было ни одной пойманной рыбешки, хотя Светлана потом клятвенно заверяла меня, что леску ей оборвал осьминог, и якобы она даже видела пару щупалец на поверхности. «Я тоже видел, – ехидно согласился я. – Он, по-моему, дулю тебе состроил этими щупальцами…»
А уже когда мы трапезничали, сидя за сдвинутыми столами на корме, запивая наш морской обед кто кипрской водочкой – зиванией, кто вином, между рядами столов прошелся, держа в руках что-то вроде подноса, все тот же улыбающийся капитан Нати. И каждому едоку он положил в тарелку по несколько кусочков белого мяса.
– Попробуйте осьминога! – перевела его приглашение угощаться гид Лариса. Что оставалось делать? Я попробовал. Не знаю, или филиппинцы не смогли его как нужно приготовить, или оно такое по природе, но мясо осьминога оказалось жестким, а на вкус что-то среднее между курицей и рыбой. Короче, мне не понравилось, и я, улучив момент, выплюнул непрожеванного осьминога за борт, благо, море было за моей спиной.
А пиршество между тем только начало разгораться. Народ сидел теплыми компашками по четыре- шесть человек, и уполномоченные от столов то и дело дефилировали к буфетной стойке и обратно с подносами, тесно уставленными бокалами и стопками с виной и зиванией.
Две потные и зло улыбающиеся буфетчицы, сменяя друг друга, едва успевали их наполнять. Яхта стала напоминать шумную деревенскую свадьбу: повсюду громкий говор, хохот, задорная музыка.
Вскоре разгоряченный народ стал одновременно купаться
