мы не самые сильные и не самые главные в мире, однако же мы, вот парадокс, нужны и своим врагам, и своим сторонникам. Потому мы вправе не делить окружение на тех и иных, равно сомневаясь в привязанностях и неприязни. Ты была еще младенцем, когда я внесла тебя в кольцо стен. Я знала меру тяготящей твой род ошибки и ведала, как велик гнев мира. Но я выделила для тебя знак замка и с ним – защиту. Я посмела надеяться, что однажды передам тебе огниво51 и смогу обрести свободу от долгов и забот… Но ты не залатала прореху старой ошибки, ранившей душу твою. Не спрошу, кому и что ты сообщала минувшим летом. Зачем колебать основание замка, проверяя, чья сила сильнее – моя или того, кто обманул тебя и позже затер следы сговора? Просто сними с шеи знак и уходи. Корни спят, безопасные тропы еще целый день открыты для тебя.
– Здесь вся моя жизнь, – в отчаянии шепнула Милена, опускаясь на колено и нащупывая нож, чтобы порезать руку и ритуально просить о прощении.
– Огонь Файена чадит, впереди зима, я вынуждена признать свою ошибку. Теперь уже не суть: я не смогла помочь тебе или ты не приняла помощь… уходи. У нас обеих нет выбора, срок твоей жизни в стенах Файена истек.
– Ты пожалеешь, – хрипло выдохнула Милена.
– Пустые слова… хотя я уже жалею, такова моя слабость. Помни: мы сами закрываем двери и сами же открываем их. Все, что ждет тебя, зависит не столько от старых ошибок, сколько от нового выбора.
Тэра прикрыла глаза и смолкла, давая бывшей ученице время покинуть зал. Когда створки дверей сошлось, лишив Милену права вернуться, хозяйка снова оглядела полукруг учеников, не позволяя себе замечать опустевшее место. Жест Тэры теперь выделил Светла.
– Тебя в кольцо этих стен привела не ошибка, а жажда перемен. Да, частью её была самонадеянность, перемешанная с легкомыслием, но это еще не грех… Увы, дар, который ты смог зачерпнуть и взрастить, невелик. Примешь ли ты место псаря52? Нашей тихоне Ружане я дозволю перебраться к тебе в дом и не делать более тайны из ваших отношений. Истиной травницей53 она станет нескоро, даже поборов себя и уделив время лесу и почве, а не тебе, пустоголовому дуралею… и не своим опасным грезам.
– Это честь для нас, – просиял Светл, не ожидавший подобного.
– И обуза для меня. Иди. Теперь ты, – проворчала Тэра и глянула на Белька. – Встань у правого плеча, это твое место… пока я не соскучилась сидеть в своем кресле, так и будет.
– Но как же мое испытание? – впервые осмелился перебить хозяйку самый молчаливый и почтительный из её учеников.
– Лежит в твоих ладонях, еще не остыло, – усмехнулась Тэра. – Разве не понял? Вот ключ, сними знак и займи место. Вины на тебе нет и не было, ты в здешнем мире гость, знак замка тебе – пропуск в Нитль, а не долг. Но отныне нет более для тебя защиты, ты сам – часть Файена и обязан
Символ родства с живым огнем. Всякий в Нитле знает: нельзя стать хозяином замка и поклясться защищать земли в круге его влияния, не получив согласие живого огня. Передача новому человеку огнива сродни рекомендации. Само огниво может храниться в разных формах. На юге предпочитают вправлять его в боевой налобный обруч или наручье. Западный луч чаще выбирает шейные подвески. Тэра носит огниво в двойном перстне. Наблюдательные слуги в этом видели причину появления на пальце Милены черного когтя – намека и пародии на огниво замка.
Когда ловчим удается добыть нового зверя, в замке его обустраивает псарь. Он в той или иной мере отвечает за всех лесных – но прежде иных за псахов, среброточивых и наиболее капризных. Им неволя – смерть. Надо рано или поздно допускать свободу выбора уйти – или остаться. Бездарные псари, не умеющие уговорить питомцев, – потенциальные лесники, причем самые нелюдимые из всех подобных!
Если псари отвечают за подбор и воспитание псахов, то травники – обладатели второго вида лекарского дара – совершенствуют знание трав и соков леса.
