style="font-size:15px;"> – Сама бы и вделась в эту дрянь, – прорычала Черна, едва понимая сказанное. Но упрямство не позволило замолчать. – Пить хочу, но не могу, хватит на меня пялиться, вали отсюда.
– Не могу, это вчера я сидел подле тебя из прихоти, а теперь пребываю тут по воле Тэры, – сообщил Бэл. – Силы пришли в движение. Тэра сказала, что трение слоев мира велико, спайка будет глубинная, почти что до плоскости56. Разрыв возможен раньше, чем она видела прежде. Тебе надо к рассвету быть в лесу. Позже с Руннара не снять ошейник, понимаешь?
– Дался ей этот зверь, – буркнула Черна, заставляя себя ворочаться и тем ускоряя втягивание корней. – Будто мало в замке меха и шкур. Шубка у неё из ручного белопуха57. А белопуха я добыла, угодить хотела… Чер меня скогтил, лезть в предгорья и искать. Пусть бы кашляла себе, старая карга.
– На кого из вас ты наговариваешь? – укорил Бэл. – И к чему приплела каргу58? Её-то никто не просил добывать, вот уж истина.
Черна выругалась и замолчала, продолжая упорно и ритмично ворочаться с боку на бок в илистой вонючей нише. Зал доспехов, как и подобает, был устроен на нижнем уровне подвалов, вдали от солнечного света и людского непокоя. Тут сухие корни спали до поры, когда травники их приголубят и уговорят знакомиться с ангами, которые нуждается в доспехе или больными, кому требуется помощь. Есть корни попроще, а есть – редчайшие, особенные. И вовсе уникальные.
Рудного крапа допроситься у леса и прежде удавалось так редко, что он вошел в поговорки наравне с кротким бугом и стройным каргом, обозначая небыль и невидаль. Во всех запасах замка Тэры отыскался всего-то один старый отросток, и он оказался упрям. На слова Ружаны не откликнулся, а, когда девушка попробовала грубо разбудить его, облив кипятком, скрутился на руке и пережал запястье. Так бы и остаться Ружане калекой, не прибеги на её вопли меньшой сын угольщика. Он стал учеником Тэры аккурат четыре дня назад, едва снял корень с руки травницы и, строго отчитав, погрузил в жирную болотину, заготовленную заранее. Хозяйка замка задумчиво кивнула, не обратив и малого внимания на стоны Ружаны. Поманила мальчишку, долго смотрела в его пепельные глаза, так и не вернувшие детскую синеву.
– Вростом будешь зваться, душевно уговариваешь корни, – сообщила Тэра свое решение. – Нет на тебе настоящей вины перед миром, однако же время требуется, чтобы ты взглянул на себя со стороны. Ты – часть леса, но принять это сможешь лишь вне его границ. Если пожелаешь принять. Понял ли?
– Нет, – смутился мальчик, пряча за спину руки, пахнущие болотом.
– Потому и нет в тебе настоящей силы. Пока – нет, и даст ли тебе мир время взрослеть, еще вопрос, – Тэра задумалась и ушла, не прощаясь.
Четыре дня назад…
Черна застонала
В понимании Нитля плоскость – особенная структура мироздания, его частный случай с упрощенными законами. Вроде бы там всего четыре стороны света.
Едва ли не самый скрытный зверь. Он редко дарит людям расположение, даже пойманный. Но друг белопуха не может замёрзнуть и не терзается от одиночества. Тепло белопуха цветет в душе – так говорят люди Нитля. Стоит добавить, что мех его мягок и красив, по общему желанию зверька и его друга может менять длину и оттенок, а равно приобретать узор.
Мелкая, сварливая и крикливая зверушка. Как псах бесценна. Но уговорить ее отнестись к людям с сочувствием способны лишь псари с железными нервами и бескрайним терпением…
