жгло руки и трескалась кожа. Еще одна причина закончить стирку как можно быстрее.
Утро было по-летнему теплым и солнечным. Мы расположились на заднем дворе, подставив бледные лица под мягкие лучи. Ничто не предвещало беды. Хотя еще вчера вечером нянюшка, раскладывая пасьянс, хмурилась и кусала губы, поднося к подслеповатым глазам затертые карты.
– Прошлое, – бормотала она, и я отчетливо видела ее изрезанное морщинами лицо в отсветах огня, горевшего в очаге. – Прошлое возвращается.
Я не обратила внимания на ее слова, хотя стоило насторожиться. Когда живешь в нервном ожидании более десяти лет, потихоньку начинаешь менять свои взгляды, привычки. И бояться тоже перестаешь. Потому что существование в постоянном страхе может лишить рассудка. А я не собиралась преподносить императору такой подарок. О нет, я собиралась долго жить и напоминать ему своим существованием о том, что произошло десять лет назад.
Их было шесть.
Половина элитного отряда безжалостных убийц и головорезов в черной форме с алыми, как кровь, мордами волков на груди, открывшими пасти в жутком оскале. «Красные волки», императорские палачи, страх и ужас для каждого.
Они зашли бесшумно, лишь холодные взгляды, от которых озноб прошел по спине, заставили меня обернуться. Посмотреть на них, почувствовать, как душа уходит в пятки, постараться не двигаться и не доставать припрятанный в потайном кармане ножик, что не раз спасал меня от подвыпивших граждан, пытавшихся затащить строптивую девицу в ближайшие кусты.
– Нам нужна Тьяна Абремо, – произнес один из вошедших, окидывая нас брезгливым взглядом.
Нянюшка охнула, уронила тарелку, та, тихо звякнув, упала в траву. Дорогого фарфора давно уже не было. Большую часть украли слуги, что поспешили сбежать из замка, как только хозяева были схвачены и увезены в Башню смерти. Остальное вместе с имуществом забрали императорские прихвостни, лишь парочку блюд удалось припрятать няне. Она продала их в лавку семь лет назад, в страшную зиму, когда мы с трудом выживали, а я слегла с горячкой, которая едва не отправила меня за грань. Так что бесценного фарфора давно не было, а оловянным тарелкам ничего не сделается.
– Это я, – спокойно произнесла, осторожно подняла упавшую тарелку и, быстро ополоснув пальцы, вытерла их о подол потертой юбки.
– Что – ты?
– Я – Тьяна Абремо.
Как же мне хотелось добавить титул. Но герцогство было ликвидировано, все замки, поместья, деньги и драгоценности конфискованы в пользу Империи. Оставались лишь жалкое пособие, те вещи, что няня успела спрятать, и крохотный домик вдалеке от столицы, в котором нам позволили существовать.
– Ты?
Они внимательно меня осмотрели. В глазах явно читалось недоверие. Дело не только в залатанной старенькой одежде. Дочь Микеллы и Арнольда Абремо должна была быть другой.
– Проклята, – сорвалось с губ одного, самого молодого.
Его тут же толкнули в бок, заставив замолчать. А я лишь усмехнулась, почувствовав, как страх отступает. Есть кое-что пострашнее «красных волков» – гнев богов, который одинаково беспощаден к бедным и богатым. Говорят, что дети не несут ответственности за грехи своих родителей. Ложь. Я являлась ярким тому примером.
Волки смотрели и понимали, что я не лгу. Такое не прощалось.
– Приказом императора вам велено прибыть в столицу.
Медленно опустилась на пенек и жалобно всхлипнула няня, прижав дрожащую руку к лицу.
– Все будет хорошо, – шепнула я, ободряюще погладив ее по спине. – Я могу собрать вещи и переодеться?
– Да, – отрывисто произнес первый мужчина, судя по нашивке, командир подразделения, и отвел взгляд в сторону. – У вас десять минут.
– А моя няня?
– Приказано доставить лишь вас.
Старые половицы жалобно заскрипели, когда я вбежала в домик и сразу бросилась за печку, где находилась моя комната, хотя назвать ее так мог лишь сумасшедший. Но какая разница? Здесь помещались лежанка и сундучок для одежды, а еще зимой тут было тепло, и простуда мне не грозила. Большего в данной ситуации не требовалось.
Вошла, задернула занавеску, быстро стянула блузку и юбку, осталась в сорочке из грубого сукна, от которого к вечеру страшно чесалась кожа. Потянулась к сундучку, достала с самого дна мое единственное парадное платье, которое мы выкупили у старьевщика, как смогли, покрасили в ярко-синий цвет и заштопали. Цвет был не совсем синий, краска взялась плохо, платье вышло с разводами, но они получились такими необычными, что создавалось впечатление, будто так и было задумано. Натянув его, подпоясала тканевым пояском, сдернула с головы платок, причесалась и украсила волосы гребешком с искусственными цветами, пожелтевшими от времени.
