достойную восхищения чистоплотность.
Гриша, которого Маша не предупредила о своей новой жиличке, аж подскочил на стуле от неожиданности, издав модное нынче восхищенное «вау!». Кошка этот возглас поняла правильно и продолжила демонстративное самообслуживание с еще большим старанием, лишь взглядами искоса показывая, что восхищение гостя замечено и принято как должное.
– Как зовут-то недоразумение? – поинтересовался Гриша.
– Нету у кошки имени, а давно пора бы уже. Чего-то отказывает фантазия, – пожаловалась гостю Маша.
Григорий посмотрел на трехцветку еще раз внимательно и сказал:
– Пусть будет Пиксель.
– Пиксель? Почему Пиксель?
– А ты на ее пятна посмотри. Вылитая Пиксель.
Услышав это слово, кошка бросила вылизываться, подошла и грациозным движением, свойственным только кошачьим, одним махом вспрыгнула гостю на колени.
– Смотри-ка, согласна, – восхищенно выдохнула Маша. – Спасибо, Гриш! Здорово получилось. Слушай, а это женское имя? Пиксель – это точно «она», а не «он»?
Гриша посмотрел жалостливо и снисходительно на убогую.
– Машунь, – терпеливо начал он разъяснения. – Я не знаком лично ни с одним пикселем и ни с одной пикселью. И не знаю ни одного человека, такие знакомства водящего. Так что клянусь: от такой клички ни один пиксель не пострадает и не обидится! Называй сколько душе твоей угодно.
У Гели тоже жила кошка Каштанка – рыжая, пушистая и дебелая тетка размером со среднюю собаку. Вообще говоря, она была породистая – другую бы Геля и не завела. Но куплена была на Птичьем рынке, из соображений экономии. Заводчица кошки обещала Геле, что та подрастет и на ней можно будет круто заработать. Но с возрастом в кошачьей внешности вылезли некие дисквалифицирующие пороки, начались проблемы со здоровьем, и мысль о сказочных доходах на котятах пришлось оставить. Геля чертыхнулась, плюнула и стерилизовала Каштанку: жить в ее постоянных воплях и призывах к плотской любви оказалось совершенно невозможно.
Встречаясь в офисе, после обсуждения рабочих вопросов девушки переходили к классической женской болтовне. Геля – про детей, про мужа, который «гад такой, с детьми вообще не помогает, но лучше такой, чем, как у некоторых, совсем никакого» (в этот момент Геля осекалась, искоса взглянув на Машу, и торопливо переводила разговор на Каштанку и удачный улов на распродаже в ближайшем к дому ТРЦ). Маша этих неловких реплик и взглядов благородно не замечала, разговоры про распродажу поддерживала и сочувствовала Геле по поводу Геннадия, лишний раз убеждаясь в том, что своя прелесть в одиночестве есть: не надо никого терпеть и смиряться во имя.
Вообще, конечно, за такие высказывания можно было бы и обидеться. Но, во-первых, Маша была необидчивым человеком. Во-вторых, Гелю Маша находила в целом хорошим человеком. Добрым, отзывчивым, невредным. Если у Маши случались какие-то неприятности: заболела, что-то произошло в квартире,
