style="font-size:15px;"> Стена печки, выходящая в большую светлую комнату, облицована белыми изразцами с синей каемочкой. Кухня от прихожей отделена перегородкой. Вход на кухню зашторен цветастой занавеской.
– Сидите, грейтесь, а я пока поставлю самовар. Потом уж покормлю вас.
Мы отогрелись, осмотрелись. Тетя Дуня, когда мы вошли, выглядела какой-то растрепанной: один рукав платья засученный, другой – опущенный, волосы на голове распущены; на одной ноге галоша, а на другой – какой-то опорок.
Пока мы отогревались, слышали, что на кухне загромыхала об ведро крышка от самовара, полилась вода. Слышали, как раскалывалась щепа для растопки самовара. Через каких-то минуты 2–3 слышим: зашумело пламя в самоварной трубе, послышался шум соска умывальника, плеск воды. И вот в переднюю входит тетя Дуня.
– Ну как, отогрелись?
– Да, почти отогрелись, тетя Дунь!
Смотрим, но это уже совсем другая тетя Дуня! К нам вышла пожилая, но моложавая и какая-то аккуратная женщина. И когда она только успела привести себя в порядок?! На обеих ногах опорки из валенок, ноги в белых шерстяных носках. Голова причесана. Поверх платья надет расшитый белый фартук. Лицо чистое и слегка разрумяненное.
Еще когда тетя Дуня копошилась на кухне, оттуда всё время раздавался ее голос. Она всё время о чем-либо спрашивала Николая: то о его матери, тете Оле, то о бабушке, потом перебрала всех сестер тети Оли. Спрашивала, как их здоровье, как живут, где работают, кто вышел замуж и т. д., и т. п. И сейчас она постоянно говорит и говорит. Николай еле успевает отвечать. А тетя Дуня хотя и не перестает говорить, но ни одной минуты на месте не стоит. И опять не прошло 3–4 минут, а стол уже накрыт белой скатертью. На столе чашки, сахар, хлеб, нож и ложки. Капуста кочанная, огурцы соленые. И в это время слышно: зашумел самовар.
– Ну, ребятки, идите мойте руки и к столу. Коль, приглашай товарищей!
Мы пошли на кухню мыть руки. Из самовара идет пар. В кухне всё прибрано. Шесток печи задернут белой занавеской. А на занавесках вышито: «Всё, что есть в печи, на стол мечи».
Мы уселись за стол.
– Ой, тетя Дунь, куда это Вы столько наставили-то?!
– Ничего, ничего, ребятки. Вы, небось, устали и намерзлись. Вон ведь сколько отмахали. Небось, руки, ноги гудят. Я бы и двух шагов на ваших лыжах не прошла, а тут сами идут да еще лыжи с палками тащат.
– Э! Тетя Дунь! Не мы лыжи-то тащим, а они нас.
– Коля! А может выпьете немножко с морозу-то да с устатку? Небось, уж выпиваете?
– Да нет, теть Дунь, мы не пьем. Если родители узнают, то что будет?
– Ну хорошо, что родителей боитесь. А самим-то хочется!
– Да нет, теть Дунь, еще успеем, когда подрастем.
– Чего ж подрастать, вы уж большие. Небось, в армию скоро. Сколько вам лет?
– Мне 17, Егору – 18, а всех старше Володя, ему уже 19 лет.
– Это хорошо, что вы не пьете, а то вот у нас недавно
