На птичьих правах. Ольга Андреева

      Сверху падало небо,

      слоями на землю ложилось,

      постепенно светлея.

      Его колдовским хороводом

      заморочен, поверил бы истово

      в горнюю милость —

      но себе не солжёшь

      на детекторе полной свободы,

      но в е-мейле у ангела

      тоже есть слово собака,

      элевсинских мистерий двусмысленность,

      спесь первородства, —

      не высовывай голову! Небо светлеет, однако

      время плотно сжимается и надо мною смеётся.

      Не сливайся с пейзажем,

      он много сильней, он повяжет,

      засосёт – не заметишь,

      сопьёшься, сольёшься, сотрёшься

      и ни слова не скажешь —

      инерция пухом лебяжьим,

      тихим тёплым теченьем заманит,

      как кошку прохожий,

      Одиссея – Калипсо. На пике любви и опалы

      так легко раствориться

      в усталости сиюминутной.

      Утро – свежий цветок,

      правда, мы в нём – какие попало,

      недоспавшие зомби,

      измятые в тесных маршрутках.

      Повинуйся порывам!

      Им было непросто прорваться

      сквозь дремучую косность

      депрессий, рефлексий, амбиций —

      и затеплить свечу.

      Не пугайся своих девиаций,

      с Дона выдачи нет.

      Изумиться, поверить, влюбиться,

      в кружевном многомерном плетенье

      немею и внемлю,

      осыпается небо – доверчиво, бережно, хрупко,

      и летят лепестки на прощённую грустную землю,

      укрывая нежнейшим покровом нарывы и струпья.

      Я родилась в игрушечном раю.

      Порой он, правда, притворялся адом.

      Там в голову беспечную мою

      назойливо ввинтилось слово «надо»,

      такое инородное. Реки

      изгибы в балке прятались без счёта,

      казались высоки и далеки

      цветные двухэтажные хрущёвки.

      Я родилась поддерживать очаг

      и Золушкой копаться в мелочах,

      учиться чечевицу от гороха

      хотя бы понаслышке отличать.

      И да минует случай страховой

      лоскутный свет – и ласковый, и ладный,

      где с миром был надёжный уговор

      у детства – в каждой клеточке тетрадной.

      Рука слегка в чернилах – это я

      теряюсь от сложнейшего вопроса —

      какого цвета спинка воробья?

      И бантики в горошек держат косы.

      Тут раньше было дерево. Оно

      пило корнями, возносилось в небо,

      листвой светилось и цвело весной,

      в ликующей головке быль и небыль

      сплетая в пряди, дождевой водой

      промытые, змеилось сквозь тетрадки.

      Теперь

Скачать книгу