В науке сейчас не сияет, хотя интеллект имеет не подточенный маразмом, просто у него другая специализация.
– Ты с ним поссорилась, да?!
– Нет.
– Тогда почему бегаешь от Дина Шеннона?
– Я от него не бегаю.
– Врешь, бегаешь, потому, что он тебя ищет. И, уж поверь мне, не ради флирта – тут кое-что посерьезнее. Ты ведь не хочешь, чтобы городская система прочитала твой индекс-чип?
– Нет!
– Тогда меня послушай. Твой отец – клон. Соображаешь?
– Нет. Это для тебя он расчудесный герой, Имре Кантер с апельсиновым рюкзаком, эзотерик и борец за бессмертие человечества. А для меня только человек, который заделал меня случайной подружке и позабыл в приюте, куда сдала меня мамочка.
– У тебя что-то на мордочке имеется.
– Знаю, что – глаза искусственные, подарок доброго-доброго деда любимой внучке. Что делать – настоящих у меня по сути не было.
– Твой отец клон!
Вильма прижала ладони к вискам, хотела заткнуть уши, но передумала.
– Ты хочешь сказать, что это, со зрением, у меня наследственное, потому что Кантера клонировали с дефектом?
– Хочу сказать именно это.
– Дура.
– Не сердись, подруга. – Стеффи состроила гримасу, кривоватую, но очаровательную. – Мы дети зари, если хочешь – технологического расцвета. За все приходится платить положенную цену. В противном случае не было бы тебя.
– В противном случае я родилась бы нормальной.
– Это была бы не ты. Другая девушка, мягкая и благополучная, без этакого рискованного нигилизма в душе.
Вильма встала с дивана и прошлась от стены до стены. Металл обшивки тускло сиял, башня грандиозно продолжалась под ногами, и над головой – бесчисленные этажи вверх и вниз, набитые людьми, напичканные их виртуальными пространствами, резиденции с феерией иллюзорных пейзажей, жизнь, культивированная до состояния искусства, заказные сновидения и обволакивающий уют, созданный суром.
– Я хочу успокоиться, быть такой, как все.
– Ты такая, как все, потому что все мы разные. Технология позволяет выжить почти каждому, дает шанс даже физически ущербным. Это шанс не только выжить, но и получить восстановленную полноценность. Взамен наша технократия требует только одного – разума и подчинения системе.
– Это ты про индексы?
– О них. Кстати, ты зря уклонилась от теста.
– Я не хочу помогать деду – он мне чужой.
– Ладно, – Стеффи выпятила полуобнаженную грудь, – тогда шансов ноль, что ты захочешь помочь мне. Понимаешь, подруга, мне позарез нужно новое тело.
Вильма уставилась на эламитку.
Стефания была прекрасна. Высокая, пропорционально сложенная, синеглазая, хотя последнее, быть может, и было создано за счет незаметной подделки.
– Зачем?
