предположим. И что, долго мне её сохранять?
– Для начала, скажем, ещё два-три года.
– И для чего?
– Вы узнаете, когда придёт время.
– Вы меня хотите принести в жертву?
– Зачем же так сурово? Девственники могут стать участниками очень разных интересных ритуалов. Например, единорога, по легенде, могла изловить только девственница.
Вот тут ему удаётся меня заинтриговать действительно сильно. Я даже сажусь в постели.
– Мы будем ловить единорога?!
– Нет. Я просто привёл пример. Лилиана, я всё равно ничего не скажу, пока не придёт время. Вы, кажется, собирались спать.
Батори демонстративно вынимает из кармана пиджака какую-то книжку и раскрывает её.
– Спокойной ночи, – бурчу я, снова укладываясь. Упырь не считает нужным отвечать.
В Будапеште, к моему облегчению, Батори пропал из виду, то ли отвлекшись на свои вампирские дела, то ли решив меня не нервировать; на всякий случай я покупаю оба места в купе до Пшемысля. Если на венгерской и словацкой границах поезд даже не останавливается, то родные галицийские таможенники проверяют нас очень рьяно. Хотя, может быть, мне просто повезло меньше остальных пассажиров из-за внешности. К австрийцам и пруссам в Галиции до сих пор многие относятся кто с прохладцей, кто с откровенной враждебностью. На мой паспорт таможенник уставился с нескрываемым сомнением, а сумки разбирает до самого дна. Чертыхаясь, я полчаса укладываю вещи обратно и неожиданно жалею, что Батори нет рядом. Вот уж где бы он пришёлся кстати! Без сомнения, у него хватило бы силы внушить этому верзиле в погонах, что здесь всё в порядке. А то, знаете ли, ужасно неприятно, когда посторонние рассматривают твоё бельё.
Перед Пшемыслем в дверь стучатся. Открыв, я обнаруживаю проводника. Он бледен и кажется испуганным. Скользнув в купе, он быстро затворяет за собой дверь.
– Барышня, – его голос взволнован и тих, и это сочетание мне не нравится. – У вас есть какое-нибудь кашне или верхняя одежда с глубоким капюшоном?
Ничего себе вопросы.
– Что случилось?
– Вы не слушаете радио?
– Нет.
– Пруссия депортировала со своей территории всех евреев, цыган, славян и литовцев. Без имущества. Часть из них избиты или стерилизованы. В Пшемысле беспорядки. Избито уже несколько десятков немцев. Барышня, я думаю, вам лучше спрятать лицо и пока не ехать домой. Соседи… Вам есть где переждать? Какие-нибудь надёжные знакомые?
Я качаю головой. Новость меня ошеломила. Конечно, я цыганка по отцу, и симпатии толпы сейчас теоретически на моей стороне, но бить-то будут не по батюшке, а по лицу. Куда мне идти? Я так и не обзавелась близкими друзьями, а где сейчас мой брат, я не представляю.
Проводник вынимает из кармана записную книжку и ручку, быстро пишет адрес.
– Вот, это мой дом. Я позвоню своим, они вас пока укроют. Вам главное туда добраться. Будьте осторожны.
– Я не знаю, как вас благодарить, – с чувством
