в приюте глядели на Илзе с надеждой, и хуже всего было от того, что она практически ничего не могла для них сделать. От взрослых ощутимо пахло страхом, а дети сидели, сжавшись в комочки. Затравленное выражение на их лицах заставляло Илзе бессильно отводить глаза.
– Чего вам надо? – крикнула она торчавшему над забором боевику.
– Не твоё дело! – с вызовом ответил мужчина. – Валите отсюда, и останетесь целы!
Он ещё раз обвел взглядом двор приюта и исчез.
– Женщину надо везти к нам, – сказала Илзе Хисимбе.
– Нет! – испугался Мукабе, стоявший рядом. – С ней нас не выпустят!
– Он прав, ¬– грустно согласился Тамас Хисимба. Его глаза за толстыми стёклами очков глядели спокойно, но голос звучал виновато. – Вы можете ехать, но никого из нас не пропустят. Боевики и так злятся, что вы увели детей у них из-под носа.
Он указал на Тура и его сестру, доедавших свой рис из мисок в тени раскидистой акации. Дети услышали разговор, и выжидательно уставились на взрослых.
– Здесь она протянет от силы несколько часов. – Илзе потеребила полы своей белой накидки с эмблемой Красного Креста.
– А там вы с ней проедете максимум несколько метров. – Хозяин приюта осторожно тронул женщину за локоть. – Поезжайте, а мы останемся в уповании на господа. В благодати своей он нас не оставит.
– На господа, значит, надейся… – Илзе посмотрела на сотни глаз, глядевших на них со страхом и надеждой. – Мукабе, поехали.
Она со значением посмотрела на Хисимбу.
– Держитесь. Мы вас тоже по мере сил не оставим.
Селин робко помахала ей рукой. Женщина постаралась ободряюще улыбнуться в ответ.
Ворота приоткрыли ровно настолько, чтобы их белый «лендровер» с эмблемами Красного Креста на передних дверях протиснулся на улицу. Дорогу сразу заступили боевики интерахамве – «народной милиции», а по сути, обычных горожан-туху, с энтузиазмом откликнувшихся на призыв властей убивать своих соседей-хутси. С некоторыми из них они годами и десятилетиями работали вместе, и жили в соседних домах.
Поигрывая мачете, тот самый парень, что заглядывал за ограду приюта, подошел к окну со стороны Илзе.
– Ты здесь чужая. Уезжай в свою Европу. Или Атлантис, откуда ты там. Не лезьте в наши дела, – и он презрительно сплюнул в уличную пыль.
– Подождите, – Илзе сделала примирительный жест. – Мы хотели бы вывезти этих людей отсюда. У нас может быть что-то полезное для вас: продукты, лекарства. Можем договориться.
– Я не буду с тобой ни о чем договариваться, тётка. – Белые зубы парня опять блеснули на его темном лице. – Тараканы сдохнут, не сегодня, так завтра.
– Там же дети! – не выдержала Илзе. – Женщины, старики! Ваши соседи!
– Маленькие тараканы, значит. Удобней давить будет. Они из нас кровь сосали столько лет, теперь мы их крови попьём. Валите, короче, ты мне надоела.
Он махнул рукой:
– Пропускай!
