Кстати, Стэлла!
Актриса протянула мне руку, которую я невольно задержал в своей влажной ладони. Стэлла не воспротивилась моей лёгкой наглости, лишь сделала шаг назад и озабоченно уставилась на входную дверь.
Между тем в дверях публика заметно активизировалась. Плечистая билетёрша приступила к исполнению своих жестоких обязанностей. Жаждущая пива и танцев толпа, используя давно отрепетированные приёмы, пыталась клином прорваться сквозь её могучие руки и натренированное широкое плечо охранника. Я понял, что Стэлла прошмыгнула в зал без билета и в целях конспирации петляла между мозаичными колоннами и клубной двухметровой растительностью, томившейся в деревянных бочкообразных горшках.
– Пойдём в бар! Там поговорим, – рванула она меня за рукав, и я пошёл за ней туда, где только что зачем-то выпил два молочных коктейля.
В сумрачном задымленном баре – не успели мы занять единственный свободный столик – из звенящего, агрессивного полумрака навстречу нам выплыла коротко стриженная полная особа в мини-юбке и туфлях на ужасающе высоком каблуке.
– Ты что, уже здесь? Предупреждать надо, что без билета лезешь, – осадила она Стэллу и первой приземлилась на высокое дерматиновое кресло, которое раболепствующе вздохнуло под её тучным телом.
– Пожалуйста, полегче! Не выражайся при мужчинах, – с лукавой ухмылкой парировала Стэлла.
Полная особа, принявшая меня за рельефный декоративный элемент интерьера, прожгла меня надменным испепеляющим взглядом, переведя из разряда дубовой скульптуры в живое существо:
– Это ты квартируешь у Шмитца?
Я кивнул, подав первый признак жизни.
– Между прочим, это Джулия! – представила Стэлла напористую подругу, принявшуюся изучать меню в папке с золотым тиснением.
Джулия, а проще Юлия Одинцова, была студенткой факультета романогерманской филологии Калининградского университета и, к слову, одной из переводчиц господина Шмитца. Стэлла держалась в тени своей привилегированной подруги и приближённостью к VIP-персонам похвастать не могла. Они были абсолютно разные – взбалмошная, без конца ёрзающая на стуле в клубах табачного дыма Стэлла и прагматичная, с карьеристскими замашками, компенсирующими проблемы с бесцветной внешностью, Джулия.
(И всё же на Джулию она не тянула. Я никак не мог увязать это имя, предполагающее всестороннюю душевную утончённость его владелицы, с красноватым круглым лицом, оснащенным продолговатыми плоскими очками, над которыми густо торчали раскосые, совиные брови. Добавьте сюда ещё короткие толстые пальцы в безумном каскаде крупных колец с вкрапленьем янтаря, и вы получите Юлию Одинцову – любимую переводчицу Вальтера).
Похоже, что и Джулия серьёзно разочаровалась в моих внешних данных. Квартирант Вальтера представлялся ей высоким черноголовым мужчиной с вьющимися глянцевыми
