садовые инструменты, покрытые землей, ржавчиной и чем-то еще, о чем Римме не хотелось даже думать. Раздраженная всем этим, она едва не сдалась, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы продолжить осмотр этого хлама.
Но ее усилия наконец увенчались успехом: среди ведьминского барахла обнаружилось нечто настолько нормальное, что в таком окружении оно смотрелось диким. Из очередного сундука Римма извлекла ключ с желтой биркой, современный, не оплетенный паутиной и не заляпанный кровью. Уже хорошо!
Ключ был слишком маленьким, чтобы открывать квартиру, и слишком простым, чтобы отпирать сейф. Бирка на нем давала нужные ответы: она указывала, что ключ принадлежит почтовому отделению, он дает право использовать абонентский ящик.
– Ты вот это видела? – прозвучало у нее за спиной.
Римма, отвлеченная на ключ, не услышала, как к ней подошел Данил, и теперь он застал ее врасплох. Она вскрикнула, отшатнулась и чуть не упала в один из сундуков – а приземлиться на голубиные косточки было бы не слишком приятно.
– Ты что творишь? – возмутилась Римма. – Зачем подкрадываешься? Меня уже родная сестра до инфаркта довести пытается, а тут еще ты!
– Да никто к тебе не подкрадывался, совсем дерганая стала!
– Как будто у меня нет причины! Господи, где ты взял эту дрянь?
В руках Данил держал человеческий череп, настолько старый, что он не заинтересовал бы и полицию. Кости пожелтели, стали хрупкими, и не приходилось сомневаться, что они десятилетия провели в земле. Получается, Вест докатилась до расхищения могил? Или она спонсирует местных черных копателей? И то, и другое было одинаково плохо, но помочь им этот череп никак не мог, а значит, смысла трогать его не было.
– Положи, где взял, – поморщилась Римма.
– А смысл? Она и так узнает, что мы здесь побывали.
– Вряд ли это ее испугает.
– Я и не надеюсь ее испугать, я просто говорю, что нет смысла сохранять ту жалкую пародию на порядок, которую создала твоя сестрица. А еще смотри, что я нашел.
Он опустил череп в ближайший сундук и протянул Римме большой лист бумаги, сложенный вчетверо. Похоже, бумага хранилась так не один десяток лет, но отменное качество спасло ее от обветшания. Развернув лист, Римма обнаружила, что перед ней гравюра.
А точнее, портрет девушки, молодой, красивой и бесконечно печальной. Она сидела у окна – в простом платье, с распущенными волосами, не дворянка и не крестьянка, просто незнакомка. Она не делала ничего особенного, всего лишь смотрела вдаль, в окно, но окно это было закрыто тюремной решеткой.
Под портретом стояла подпись – имя, но имя модели, а не художника.
– «Кровавая Мэри», – указал Данил.
– Так, тихо! – поспешила прервать его Римма.
– Ты-то чего засуетилась?
– Потому что мы в доме ведьмы, на нас, возможно, проклятье, связанное с городскими легендами, а перед нами – одна из них… Действительно, чего это я засуетилась?
– Ну
