проникся любовью к незнакомому молодому учителю, чтобы так бросаться на амбразуры. Предполагаемый арест Окуджавы всё же видится плодом последующей трансформации воспоминаний о тех событиях.
Как бы там ни было, хотя Булат Шалвович и прожил в Шамордине всего один год, дружба его с Павлом Ивановичем, возникшая уже много позже, несмотря на разницу в возрасте, сохранилась на всю жизнь. Они переписывались, Окуджава часто приезжал к Типикину в Перемышль, и тогда они ездили на охоту, на рыбалку, любили вместе петь, разговаривали ночи напролёт.
– Он и на мандолине, и на аккордеоне играл, дядя Паша. Пели они вдвоём душевно очень, – говорит племянница Павла Ивановича Наталья Григорьевна Типикина.
Когда пришла широкая известность, Булат Шалвович стал тяготиться днями своего рождения, ему неловко было выслушивать многочисленные высокопарные поздравления и признания в любви, которые обрушивались на него в этот день. Он старался это событие встретить подальше от Москвы. Одним из мест, где он прятался, был дом Типикина в Перемышле. Дом этот был очень хлебосольным. Жена Павла Ивановича Надежда Ивановна, тоже учительница русского языка, отменно готовила. В доме всегда было много мяса и рыбы, добытых хозяином в окрестных лесах и реках, много было вина – разного самодельного.
Надежда Ивановна тоже запомнила Булата ещё с тех пор, как он в первый раз приехал устраиваться на работу.
Внучатый племянник Типикина Евгений писал:
В мою жизнь Окуджава вошел очень рано. Бабушка не раз вспоминала, как, будучи инспектором районо по кадрам, оформляла на работу молоденького учителя русского языка и литературы. А подписывал все бумаги мой двоюродный дед, Павел Иванович Типикин, который работал заведующим Перемышльским районо Калужской области[32].
Прошли годы. В 1962 году Перемышльский район упразднили, а стало быть, и районо тоже. Павел Иванович стал директором Перемышльской средней школы и проработал в этой должности много лет. Вдруг незадолго до пенсии его освобождают от должности, чтобы назначить родственничка кого-то из районного начальства. Типикин обиделся. Собрался и поехал в Москву. Пришла пора Булату выручать друга, и он, видимо, сумел надавить на какие-то рычаги – в Калуге ли, в Москве ли…
– Павел Иванович ещё не вернулся из Москвы, а уж его устроили обратно на работу, – с улыбкой вспоминает племянница Наталья Григорьевна.
Так Типикин и доработал спокойно до пенсии директором школы.
Последнее время он тяжело болел, жил на обезболивающих уколах, но до конца оставался сильным человеком. Племянница, ухаживавшая за ним, успокаивала, что приболел, мол, немного, это от возраста – всё-таки восемьдесят семь лет… Но Павел Иванович слушать её не хотел: «Замолчи, это разве возраст? Даже не говори об этом и не напоминай! Мы с тобой ещё таких дел наворошим, вот только поправлюсь…»
Однако пришёл день, когда он не мог уже шутить, и захотелось ему напоследок услышать голос старого друга. Наталья Григорьевна набрала
