А сейчас? Что придет в голову этим, новым? Солдаты, которые охраняли их здесь, нисколько не походили на тобольских. А на караул в Царском Селе тем более. Эти только и знали, что унижать их семью. Отца они называли Николашкой Кровавым. Какие они разные, солдаты… В Петрограде солдаты императорской гвардии казались такими счастливыми, когда видели его отца, спускающегося к казармам, расположенным рядом с Зимним дворцом. Нет, они на самом деле любили царя и его, царевича. Разве раньше он мог подумать, что кто-то из солдат не любит царя? А вот эти, ипатьевские? Может быть, у них есть какой-то другой царь, которого они любят? Здесь их начальником был Юровский11, отвратительный костлявый и длинный человек, от которого никто не ждал ничего хорошего. Но однажды утром этот грубиян остановил доктора, чтобы поговорить о здоровье наследника, и с большим интересом выслушал доклад о лечении, которое проводится против гемофилии. Его мать истолковала это необычное внимание как знак будущих послаблений в режиме, впрочем, она никогда слишком хорошо не разбиралась в ситуации. Когда они вместе с солдатами садились за стол, этот человек никогда не разговаривал, и его ледяное молчание, его презрение замораживали всех вокруг. Выпрямленная спина, мертвенно-бледное лицо. Хотя до него можно было дотронуться рукой, казалось, что он где-то далеко-далеко, совсем отдельно от них…
Вот маме никогда не удавалось быть такой любезной, как отцу, который часто заговаривал с караульными, красными солдатами. Наверное, он очень устал от ее бесконечных вопросов. Как только они оказывались одни в своей спальне, он сразу же притворялся спящим, но это не помогало. Переходя от лихорадочного возбуждения к глубокому отчаянию, она была уверена, что муж от нее что-то утаивает. Сколько раз за эти месяцы маска вынужденного спокойствия слетала с ее лица, как только закрывалась дверь в спальню! Настойчивый и истерический шепот Аликс, еще одна пытка вдобавок ко всем остальным, просверливала царя насквозь:
– …ведь должен быть какой-то способ добраться до белых, Ники. Ты знаешь, ты должен знать кого-то в этом доме, в этом городе, на кого можно положиться, кто будет молчать, кто сохранит тайну, они ждут только сигнала из наших окон. Ты же видишь, как они следят, чтобы мы не открывали окон, всегда закрывают ставни… Мы не можем сидеть здесь вечно, ничего не предпринимая, мы должны что-то сделать, мы не позволим уничтожить нас так просто. Ники, подумай о своих детях… Скажи мне, ты ведь знаешь, как мы можем спастись, не скрывай от меня, что нам нужно сделать, ты давно знаешь это, но ничего не хочешь сказать мне…
Прежде чем нервный всплеск заканчивался неудержимым потоком слез, Николай поднимался с постели, чтобы позвать доктора Боткина12. Укол погружал Аликс в беспокойный сон, почти ничем не отличавшийся от искореженной реальности, в которой она жила. Николай молча ждал, пока она затихнет. Приходила желанная тишина, но с нею просыпались призраки, просыпались мучившие его вопросы. Кто на самом деле эти
Яков Михайлович Юровский (наст. имя Янкель Хаимович; 1878–1938), революционер, руководитель расстрела царской семьи.
Евгений Сергеевич Боткин (1865–1918), царский лейб-медик.
