в проповеди, произнесенной 26 ноября 1769 г. в дворцовой церкви и посвященной учреждению ордена Святого Георгия, Платон восхвалял российское «воинство», сравнивая между собой разные «состояния» людей: «Всяк другаго состояния человек имеет в производстве дела своего особливый для себя предмет, собственную корысть и пользу. Земледелец взирает на богатую жатву, которою он имеет наслаждаться домашними своими; художник ободряет себя довольною платою за работу свою; купец размышляет о прибытках, кои подадут жизни его довольное и спокойное содержание; судия получает подобающее награждение, не лишаясь, однако, жизни, без которой и все награждение ни к чему бы не послужило. Подлинно, во всех сих делах заключает и общая польза, но так, что соединяется притом и собственная каждаго»[379].
В отличие от всех этих членов общества, воину предстоит жертвовать жизнью, к чему его подвигает «не столько воображаемое награждение, сколь ревность к отечеству и общая польза». Особенно это верно по отношению к тем, «которых древность называла героями, то есть “полубогами” <…> которые опасностию жизней своих защитили жизни и самых тех, кои защищают наши жизни». Для того чтобы почтить этих героев из героев, и был мудростью Екатерины II учрежден орден Святого Георгия, «сильнейшее подкрепление охоты к высокой службе»[380].
Оперируя принятым среди церковных иерархов дискурсом о социальных категориях, Платон полностью проигнорировал сословный характер вновь учрежденного ордена. Согласно 3-й статье императорского статута ордена Святого Георгия (23 ноября 1769 г.), «ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны, не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком, или подали мудрые, и для Нашей воинской службы полезные советы»[381]. Однако при этом круг лиц, могущих получить орден, был ограничен генералитетом, штаб-офицерами и обер-офицерами: орден Святого Георгия, таким образом, могли получить исключительно дворяне! Только в 1807 г. Александром I был учрежден «знак отличия Военного Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия» – Георгиевский крест, предназначенный для рядовых солдат, матросов и унтер-офицеров.
Таким образом, императорский статут и придворная проповедь оперировали разными концептами социальной структуры. В статуте положение об ордене начиналась с упоминания «воинского чина», однако затем речь шла исключительно об «особливых заслугах Нашего Генералитета и прочих Офицеров». Однако Платон в своей проповеди ни разу не упоминал офицерство (как и дворянство), он говорил о воинах, помещая их в контекст более широкой социальной структуры, включавшей, кроме воинов, еще и земледельцев, художников, купцов и судей.
Кроме того, само понимание дворянских «должностей» расширялось – социологическое обоснование дворянской
Там же. Платон отметил, что «воинство» «обещается сии знаки оставить своим детям в дражайшее наследие и в вечное имени Твоего прославление», тогда как статут ордена предписывал наследникам возвращать орденские знаки в Военную коллегию.
ПСЗ-1. Т. 18, № 13387. С. 1021.
