замялся, подбирая нужное слово. – Подгулял…
– Да где там подгулял! – неожиданно встрял Иван-царевич. – У него и глаза разного цвета: один синий, другой зеленый.
– А чего ж вы с ним? То есть, я хотел сказать, чего ж вы ему клубочек отдали?
– Была охота копыта бить, – поморщился Конек. – Попадется какой-нибудь нестандартный – наплачешься. Дорогу узлом завяжет.
– Как так? – не понял Владимир.
– А вот так, – опять вмешался царевич. – В прошлом годе это случилось. Как раз на свадьбу побратима моего, Ивана коровьего сына. Зимой. Я тогда дружкой жениха был. Тогда свадебный поезд аккурат при въезде в село у крайней хаты остановился. Потому – колдуна как-то впопыхах пригласить забыли. Вот он и осерчал. Крепко встали, ни тпру, ни ну. Ни тебе отъехать, ни объехать. А мороз, правду сказать, завернул – птица на лету замерзает. И, что обидно, вот она, хата колдунова, шагов двадцать, да и хозяин, по всему видно, дома – огонь в окошках, дым из трубы… Тут мужики и осерчали шибко. Сейчас мы, говорят, живо его обратаем, самому бока намнем, а сруб по бревнышку раскатаем… Ну, на худой случай забор повалим, что ли… Замерзли. Пошли они, а мы смотрим: шагов пять до ворот осталось, а они свернули – да в обход, вдоль забора. Обошли дом, глядят на нас, а мы – на них. Ничего понять не можем. Вдругорядь – то же самое. Тут уж почти все, кто в санях сидели, не удержались… Часа два вокруг бродили… Вот ведь что учудил – рядом дом, а не войдешь…
– Кончилось-то чем? – нетерпеливо перебил Конек.
– Чем, чем… Постояли, покричали. Повинились… Замирились, в общем, с хозяином, он и отворил проезд. Пирогов ему дали, сбитня, того-сего… Да только замерзло все, в камень обратилось… Я же говорю – мороз…
Уже рассвело, когда наши путешественники выбрались из леса. Дорогу им преградила широкая река. На небольшом мостке сидел, опустив хвост в воду, большой задумчивый волк и мечтательно созерцал облака. Владимир и Иван подъехали ближе.
– Что, приятель, рыбу ловишь? – улыбнулся Владимир.
Вместо ответа волк резко выдернул хвост из воды. На солнце блеснула чешуей небольшая плотвичка, которую серый мгновенно подхватил на лету и проглотил.
Владимир едва не упал с Конька от удивления.
– Как… так…
– А вот так, – волк победоносно взглянул на него. – Патрикеевна, спасибо ей, надоумила.
И серый поболтал хвостом, отчего по воде пошли пузырьки и круги.
– Вот зимой плохо. Рыба, вишь, все больше по дну ходит, хвост не достает. Опять же холодно. Да и мужики от проруби гоняют…
Волк не докончил. Взвыв, он вскочил и пулей бросился в лес. На хвосте у него висел крупный рак.
Из реки выглянул довольный своей проделкой водяной – кочка, густо покрытая тиной, нос картошкой, толстые, словно пиявки, губы, глаза что раковины-перловицы. И странная отметина на голове.
– Ишь повадился, браконьер серый. Ужо гляди у меня… Сказано тебе – в нерест на два крючка, в остальное
