Нечисть, одно слово, – обращаясь скорее в никуда, чем к кому-либо, произнес он. – Так, инженер, говоришь… Посмотрим… Слово иностранное, означает: класть здания, но не избы рубить… Землю мерить, но не шагами… Горами ведать, но руды не знать… Ясненько. Фока – на все руки дока, да руки не туда смотрят. Ты б, молодец, хоть в пастухи подался, все прок бы какой был. Сейчас еще глянем… Так… ель заговоренная… Ушастый… Перо… Ну да, так и есть. Ты вот что, еще гривну гони, мне в собственность, за совет мудрый.
Владимир вопросительно взглянул на Конька, затем на царевича. Тот пожал плечами и протянул ворону монету.
– Мы на земле пожили, на ус мотали, сами до всего дошли, – птица непроизвольно потерлась клювом о дерево моста. – Все как есть расскажу, всю правду, ничего не утаю, к бабке ходить не надо, а ежели что не так, то и на картах можем, и на гуще кофейной, позолоти ручку, служивый… Нет, не то. О чем, бишь, я? А, вспомнил. Ель та, – ну ты понимаешь, о чем я? – Ворон игриво подмигнул, – заговоренная. Давно это было. Лешой там жил, Боровик. Всем взял: как свистнет, лес клонится, как водить возьмет – из трех сосен не выйдешь, медведя запросто ломал… Сыновья вот подкачали. Как говорится: из лука – не мы, из пищали – не мы, а попеть-поплясать – против нас не сыскать. Окромя карт, да костей, да зелья проклятущего и знать ничего не знали. Уж и лаялся Боровик, и дубьем окорот давал, все не в прок. Плюнул он, да и говорит: «Вы, детинушки, как хотите, а я вас выделяю. Дам каждому по роще, живите, как хотите, ко мне же и дорогу забудьте!» Сказано – сделано. Все поделил по чести – по совести, одна та ель и осталась. А сыновья-то хоть и в делах не горазды, а каждый к себе дерево тянет. До драки дошло. Поглядел отец, и молвит: «Вот ведь окаянные, ни себе, ни людям». А ночь-то рябиновая была. Сбылись слова Боровика, заклятьем наложенным стали. Кто ночью рябиновой заночует под ей, так аккурат в тот час, как слова были сказаны и сгинет, а не то чужак явится. Вот ты и появился…
Что путь в Киев держишь – толково, хвалю. Там старцы-пещерники укажут, как обратно возвернуться. Умом сильно горазды. Основатель-от их, пещерников энтих, звать как вот только не припомню… Пришел, выкопал себе пещерку, да и поселился. К нему спустя время еще один, дай, мол, я у тебя тут заночую. Ну, первый-то, он сказки читал, знает, чем это переночую кончается. Ты, говорит, здесь живи, а я себе новую выкопаю. Посмеялся второй, – раскусил ты меня, хотел я как та лиса домишко задарма поиметь. Уж не серчай, кто старое помянет… А пещерку я себе сам выкопаю. Давай лопату. К слову сказать, все одно не вернул потом… Стали они жить-поживать, народишко потянулся. Каждому лопату дай, каждому местечко отведи получше, чтоб воды грунтовые ни-ни, да с потолка не капало. Весь холм изрыли ходами подземными.
Прослышал про то князь наш, Красно солнышко. Бояр прислал, сцапали они главного первоначальника, да в палаты княжеские, ответ держать. По какому такому праву рымскому строительство затеяли? Да где разрешение, да налог на землю, да проект согласованный с главным архитектором княжеским, да пятое-десятое… Все
